Туманы Авалона. Мэрион Зиммер Брэдли

безрассудной дерзости. Ну что ж, по крайней мере, она избавилась от священника – а заодно избавила от него и Моргейну. Она ни за что не допустит, чтобы дочь ее приучили стыдиться собственной женской природы!

      Поздно вечером с ярмарки вернулась Моргауза, все покупки она выбрала с рассудительным рачением – Игрейна знала, что и сама не справилась бы лучше. На свои собственные деньги девушка купила Моргейне кус сахара – а в придачу привезла с рынка целый ворох россказней. Сестры засиделись в покоях Игрейны за разговорами далеко за полночь, к тому времени Моргейна давным-давно заснула – вся перемазанная, с леденцом во рту, цепко сжимая гостинец в ручонке. Игрейна забрала у девочки сахар, завернула и отложила в сторону и, вернувшись, вновь принялась расспрашивать Моргаузу о новостях.

      «Что за стыд: я должна выслушивать ярмарочные сплетни, чтобы узнать о делах собственного мужа!»

      – В Летней стране идет великий сбор, – рассказывала Моргауза. – Говорят, будто мерлин помирил Лота с Утером. А еще говорят, что Бан, король Малой Британии, заключил с ними союз и шлет им коней из Испании… – Моргауза слегка запнулась на незнакомом названии. – А где это, Игрейна? Не в Риме ли?

      – Нет, это далеко на юге и все же на много, много миль ближе, чем от нас до Рима, – пояснила Игрейна.

      – А еще была битва с саксами, и Утер сражался там под драконьим знаменем, – сообщила Моргауза. – А еще я своими ушами слышала, как бард пел балладу о том, как герцог Корнуольский заточил свою жену в Тинтагеле… – В темноте глаза девушки расширились, губы чуть приоткрылись. – Игрейна, скажи мне правду: Утер и впрямь был твоим любовником?

      – Не был, – отозвалась молодая женщина, – но Горлойс вбил себе в голову, что был, вот поэтому он с Утером и рассорился. А когда я сказала мужу правду, он мне не поверил. – Горло у нее сдавило, к глазам подступили слезы. – Теперь я жалею, что ничего не было.

      – Говорят, Лот красивее Утера, – продолжала между тем Моргауза, – и он вроде бы подыскивает себе жену; люди перешептываются, что он якобы оспорил бы право Утера на титул Верховного короля, кабы знал доподлинно, что это сойдет ему с рук. А Лот и впрямь красивее, да? А Утер так богоподобен, как рассказывают, Игрейна?

      – Не знаю, Моргауза, – покачала головой молодая женщина.

      – Но ведь люди говорят, он был твоим любовником…

      – Мне дела нет до того, что болтают люди, – оборвала сестру Игрейна, – но что до внешности, сдается мне, по общепринятым меркам, оба довольно хороши собой: Лот – темноволос, а Утер – светловолос, точно северянин. Но я сочла Утера лучшим из двух отнюдь не из-за пригожего лица.

      – Тогда из-за чего же? – не отступалась Моргауза, сгорая от любопытства. Игрейна вздохнула: нет, сестре вовеки этого не понять. Но жажда поделиться хоть малой толикой того, что она чувствовала и никому не могла высказать, заставила ее признаться:

      – Ну… я сама толком не знаю. Просто… ощущение такое, словно я знакома с ним от сотворения мира, словно он никогда не будет мне чужим, что бы ни сделал,