С неба – в бой. Десантники Великой Отечественной. Иван Старчак

к засылке во вражеский тыл.

      Юхнов! Что знал я о нем? Пожалуй, только то, что раскинулся он на берегу полноводной Угры, протекающей среди дремучих лесов. Полетел туда из-под Вязьмы на У-2. Самолет пилотировала младший лейтенант Егорова. Через некоторое время я спросил ее:

      – Где мы сейчас летим?

      Егорова, посмотрев вниз, потом на карту, ответила:

      – Слева впереди Беляево.

      Я поинтересовался, знает ли она, что именно здесь когда-то было знаменитое Стояние на Угре, а в 1812 году действовали партизаны.

      Шум в полете не располагал к беседам, но Егорова все же сказала:

      – Конечно читала. И о Давыдове, и о Фигнере, и о Сеславине тоже… – Когда мы приземлились, она добавила: – Вот бы им тогда две «уточки» для разведки.

      В первые месяцы войны наши десантные группы состояли в основном из парашютистов авиационных частей. После перебазирования в Юхнов в отряд стали направлять ребят по комсомольским путевкам.

      Прибывали они из-под Москвы, где проходили первоначальную подготовку, целыми землячествами: москвичи, владимирцы, горьковчане. Многие из них знали друг друга по совместной работе, некоторые даже вместе росли. Комиссар отряда днепропетровский металлист Николай Щербина подолгу беседовал с новичками, рассказывал им о положении на фронтах, о том, что должен делать каждый, чтобы помочь стране в трудный час.

      Наступила осень 1941 года. Я не заметил, как пролетели летние месяцы. Были отступления, бои, тревоги, переезды с аэродрома на аэродром, полеты в тыл врага. События развивались так стремительно, что их трудно было отделить одно от другого. И особенно теперь, десятилетия спустя. Но все-таки лето и в 1941 году было. Каким? Могу сказать одно – очень благоприятным для боевых действий вражеских наземных войск и авиации. Поля были сухими; дороги, даже проселочные, свободно пропускали не только танки, но и автомашины – от легковушек до тяжелых крытых фургонов. Небо было, как правило, безоблачным, ясным. Господствуя тогда в воздухе, немецкие бомбардировщики могли действовать почти беспрепятственно.

      Мы по-прежнему стояли в лагере близ Юхнова, занимались боевой подготовкой…

      На лужайке взвод десантников, с ними старший лейтенант Анатолий Левенец, крепкий загорелый украинец с озорными глазами и черными бровями. Он показывает приемы рукопашного боя, говорит:

      – Ну и что ж, что у противника карабин, а у вас нема. Он же не знает, когда на него нападение будет, а вам это известно. Так что перевес на вашей стороне. Вот вы, товарищ Буров, держите карабин как можно крепче. Сейчас буду нападать. Заметьте, противнику такие предупреждения не делаются.

      Буров крепко сжал ложе винтовки и приготовился защищаться. Он не уловил того мгновения, когда Левенец подлетел к нему, дал подножку и, перебросив через себя, выхватил оружие.

      – А теперь вы попробуйте, – предложил старший лейтенант.

      Восемнадцатилетний Александр Буров, худощавый, невысокий паренек из Кольчугино, казавшийся совсем подростком, попытался отнять карабин у командира.