Один раз в миллениум. Чингиз Абдуллаев

пепси-колы и несколько стаканов. Все бутылки были закрыты, похоже, хозяин квартиры уже никому не доверял.

      – Извините, – начал Дронго, – как мне к вам обращаться? По имени-отчеству или…

      – Можете называть просто Мишей, – разрешил водитель.

      – Скажите, Миша, вы давно работаете с Эдуардом Леонидовичем?

      – Да, – кивнул водитель, – уже шесть или семь лет.

      – Вы его хорошо знаете?

      – Работаем вместе, – просто ответил водитель.

      – Вы раньше бывали в этой квартире?

      – Да, – кивнул Миша, – Эдуард Леонидович иногда давал мне ключи, чтобы я привез сюда воду или продукты.

      – Странно, – вслух произнес Дронго, – мне он сказал, что никому не давал ключи от этой квартиры.

      – Он и мне не давал, – пояснил водитель, – иногда приезжали вместе, и ему неохота было подниматься наверх. Тогда он мне ключи отдавал и я нес продукты на кухню.

      – Значит, и воду тоже вы покупали и относили на кухню?

      – Привозил, – вздохнул Миша, – меня уже допрашивали в прокуратуре. Но я покупал, как обычно, ящик в супермаркете. Я ведь его не открываю. Только приношу и оставляю на кухне. А что там внутри, откуда мне знать.

      – Вы хорошо знали умершую?

      – Елизавету Матвеевну? Конечно, знал. Добрая женщина была, царство ей небесное. Одна внучку растила. На трех или четырех работах крутилась, чтобы у Тани, ее внучки, все было как у людей. Ведь дочь ее уехала еще полтора года назад.

      – Эдуард Леонидович сообщил мне, что ее дочь уехала в Югославию.

      – Ну да, наверное, туда. А может, и не туда. Может, в Турцию какую-нибудь или в Африку. Много сейчас наших девочек там околачивается.

      – Она поехала на заработки?

      – Да какие там заработки? В баре работать завербовалась. Знаем мы эту работу в баре. Сначала водку наливает, а потом ее клиенты щупают. А что делать? Молодая женщина одна была, без поддержки и без мужика. Что ей оставалось? На Тверскую выходить, мужиков с «тачками» искать?

      – Подождите, – чуть поморщился Дронго. Ему всегда не нравились подобные жаргонные выражения, – почему на Тверскую? У нее не было работы?

      – А у кого она была? – спросил Миша. – Нам еще повезло после дефолта девяносто восьмого, когда половину наших ребят пришлось уволить. И никто не винил Эдуарда Леонидовича, все видели, в каком мы дерьме оказались. А она работу еще раньше потеряла. И после августа уже ничего найти не могла. Несколько месяцев туда-сюда тыкалась. Если на работу берут официанткой или уборщицей, значит, нужно сначала с начальником переспать, да еще сносить его оскорбления и приставания. Работать весь день и получать гроши. У нее уже дочь росла. Да и совестно ей было на шее у матери сидеть. Сначала пробовала заработать, как остальные. Даже появился у нее постоянный клиент, с машиной, похожей на авто Егора. Но ничего из этого не получилось. Не знаю, почему. То ли характер она свой показала, то ли ему нужна была гладкая баба для забавы, только их отношения быстро закончились. Вот она и завербовалась куда подальше. А ребенка, значит,