Рваные валенки мадам Помпадур. Дарья Донцова

кофе, чашки, включила чайник и тихо произнесла:

      – Я никогда не верила во всякие чудеса, но сейчас подумала, что кто-то послал тебя сюда специально.

      – Точно, – улыбнулась я, – имя ему банк «Маркус». Мне там в свое время кредит на организацию издательства выдали, теперь очень хотят денежки вернуть с немалыми процентами. Поэтому я и мотаюсь в Москву, ищу новые возможности для бизнеса.

      Люба насыпала в чашки коричневый порошок.

      – Некто специально прислал тебя сюда в самые тяжелые дни моей жизни.

      – Что случилось? – испуганно спросила я.

      Доброва села на стул и обхватила плечи руками:

      – Последний месяц меня постоянно в ознобе колотит.

      – К врачу не ходила? Может, у тебя грипп? – выдвинула я глупое предположение.

      Люба помотала головой:

      – Все намного хуже. Да я готова весь остаток жизни болеть, пусть меня бьет лихорадка, ломит кости. Дело в другом. У меня есть дочка, ее зовут, как твою, Наденькой, и она тоже второклассница.

      Я всплеснула руками:

      – Ну надо же! Нам понравилось одно имя.

      Доброва поежилась.

      – Надя больна, у нее лейкоз. Лечение особого результата не дало. Сейчас ее посадили на новое лекарство. Если через две недели врачи не отметят хоть крошечную положительную динамику… хоть капелюшечку… она умрет, как ее брат Сережа.

      Люба разрыдалась, я бросилась к ней, обняла и, чувствуя себя полной сволочью, начала утешать, приговаривая:

      – Успокойся, ты должна быть сильной, всегда есть шанс. Мою же вылечили. Сотни детей уходят из онкологического центра здоровыми.

      Любовь внезапно перестала плакать, вытерла лицо салфеткой и горько сказала:

      – Вам повезло, а над нами рок тяготеет. Сначала Сереженька, теперь Надюша. Может, дело во мне? Передала детям кривую генетику. Дурная кровь заразна! Ох, как мне страшно делается, когда про черную кровь думаю!

      – Ученые пока не говорят о генетической природе онкологии, – сказала я. – Речь идет лишь о предрасположенности. И у ребенка двое родителей, не следует обвинять исключительно себя.

      – Нет, – прошептала Люба, – я знаю, дело именно во мне. Сама не болею, а детей убиваю. Ну как английская королева Виктория, она ведь гемофилией не страдала, а ухитрилась подарить ее огромному количеству своих родственников мужского пола. Сын Николая Второго, последнего российского царя, практически не мог ходить, а кто виноват? Королева Виктория!

      – Наука развивается, – остановила я Любу, – вам сделают операцию по пересадке костного мозга.

      Доброва оттолкнула меня.

      – Но Сережа-то умер! Я же стала для сына донором! У Нади нет шансов!

      – Почему? – поразилась я.

      – Муж не подходит, – пробормотала Люба.

      – Остаешься ты, – решительно сказала я, – из пары родителей один непременно годится. Прекрати плакать, возьми себя в руки, немедленно сдай анализы. Слезами горю не поможешь, извини, конечно,