Угнетение. Константин Хайт

окружение заставляет меня усомниться

      в осмысленности написания чего-либо, кроме цифр,

      списков, работ. Стол говорит: разве для этого

      я был сотворён работягой-столяром,

      выточен чистой машиной на чистом заводе?

      Лампы ноют, просят прекратить… Плохо пахнет от

      мусора под столом: он хочет активных перемен, действий,

      упрекает меня в том, что я трачу время на это.

      Кружки спрашивают: не будет ли стыдно тебе

      за то, что время потратил впустую, за то,

      что нарушил покой и в себе и снаружи, за все эти

      жидкости, что выходят из тебя и зовутся тобою

      «поэзией»? Стул так сладко входит со мной

      в гармонию, так уместно сливает меня с

      натюрмортом, что убеждает взглядом сделаться частью.

      Я – страдательное причастие, я глагол

      сослагательного наклонения. Невежественный

      полиэтиленовый пакет, вздумавший понять основы

      физики далеких звёзд. Всё это не по-настоящему,

      всё сделано неумело и пародично, словно

      мебель для кошек. На кошек у меня аллергия.

      Я всюду лгу, даже мои грёзы

      бывают ненастоящими. Я пуст, ничтожен, невыразителен,

      я – скелет, сквозь который просачивается даже вода,

      но я обрастаю, становлюсь лучше под действием

      внешних сил. Картофельный крахмал размягчает

      кальций в моём составе, делает его

      хрупким… Я рассыпаюсь, удаляюсь.

      Это всё не нужно, это лишнее, я мешаю

      себе и вам плыть по течению и радоваться жизни.

      Если бы я молчал, всем было бы лучше. Вершина

      моих мечтаний – лежать на кровати и ни о чём не думать,

      отключиться, развязаться, успокоиться. Этот сборник —

      ошибка, предательство, провокация. Недоделанные,

      половинчатые меры. Жалкий ленивый труд. Простите.

      1. Обрастающий скелет

      Февраль

      Я застрял в Феврале – в этом месяце когда ничего не чувствуешь, когда ничего не видишь кроме своей пустоты, ничтожности, жалости.

      Когда ты растекаешься подобно луже и не находишь сил собраться вновь —

      Как спортсмен, обессилев, пытается поднять очередную штангу,

      Но не может и впадает в отчаяние, бьется головой и бегает из стороны в сторону – только тут нет сил бежать.

      Я не чувствую ничего и меня грызет подозрение что я ничего и не могу чувствовать,

      А глядя на детей во мне пробуждается гнетущее чувство зависти, почему они веселятся, а я нет.

      Видя перед собой книгу мне не хочется ее читать, потому что я не верю что смогу что-то из нее узнать.

      На улице делать нечего там мрак там серость там слякоть снег и люди,

      И люди эти такие же как я: потерянные, ждущие заблудшие души, и им тоже грустно и им тоже плохо,

      Но они