Сказки 1001 ночи. Эпосы, легенды и сказания

чем причина этого, но они не дали мне ответа. А через некоторое время один из них (а он был моим слугою) сказал мне: «Твоего отца обманула судьба, и войска восстали против него, и везирь убил его и сел на его место. И мы подстерегали тебя по его приказу».

      Они взяли меня, лишившегося сознания от тех вестей, которые я услышал об отце, и я предстал перед везирем. А между мною и везирем была старая вражда, и причиною этой вражды было вот что. Я очень любил стрелять из самострела, и когда я однажды стоял на крыше моего дворца, на крышу дворца везиря вдруг спустилась птица, а везирь тоже стоял там. Я хотел ударить птицу, и вдруг пуля пролетела мимо и попала в глаз везирю и выбила его, по воле судьбы и рока, подобно тому, как говорится в одном древнем изречении:

      Мы шли по тропе, назначенной нам судьбою,

      Начертан кому судьбой его путь – пройдет им;

      Кому суждено в одной из земель погибнуть,

      Не встретит тот смерть в земле другой наверно.

      И когда у везиря был выбит глаз, – продолжал календер, – он не мог ничего сказать, так как мой отец был царем города, и вот причина вражды между мной и им. И когда я встал перед ним со скрученными руками, он велел отрубить мне голову, и я спросил его: «За какой грех ты меня убиваешь?» И везирь отвечал: «Какой грех больше этого?» – и показал на свой выбитый глаз. «Я сделал это нечаянно», – сказал я, и везирь воскликнул: «Если ты сделал это нечаянно, то я сделаю это нарочно!» Потом он сказал: «Подведите его!» И меня подвели к нему, и он протянул палец к моему правому глазу и вырвал его, и с того времени я стал кривым, как вы меня видите. После этого он велел скрутить мне руки и положить меня в сундук и сказал палачу: «Возьми его, обнажи свой меч, отправляйся с ним за город и убей его. Пусть его съедят звери и птицы!» И палач вынес меня и, выйдя из города в пустыню, вынул меня из сундука, а у меня были скручены руки и скованы ноги. Палач хотел завязать мне глаза и после того убить меня, но я горько заплакал, так что довел его до слез, и, посмотрев на него, я сказал такие стихи:

      «Считал я кольчугой вас надежной в защиту мне

      От вражеских стрел; но вы лишь были концами их.

      А я-то рассчитывал при всякой беде на вас,

      Когда не могла помочь деснице шуйца моя.

      Оставьте вдали вы то, что скажут хулители,

      И дайте врагам моим метать в меня стрелами.

      А если не станете от них охранять меня,

      Молчите, не действуйте им в пользу иль мне во вред. —

      И произнес: —

      Не мало друзей считал для себя щитом я.

      И были они, но только врагам, щитами.

      И думалось мне, что меткие стрелы это.

      И были они, но только во мне, стрелами».

      А когда палач услышал мои стихи (а он был палачом у моего отца, и тот оказывал ему милости), он воскликнул: «О господин мой, как же мне сделать, я ведь подневольный раб!» Но потом он сказал мне: «Спасай свою жизнь и не возвращайся в эту землю, не то погибнешь