Жнец. Павел Корнев

лишние уши сейчас ни к чему.

      – С чем пожаловал? – без особой приязни поинтересовался толстяк.

      – Поговорить.

      Я уселся за стол, пригляделся и без особого удивления увидел, что в пухлых пальцах собеседника зажат бес.

      – Говори, – поморщился Ленивец.

      Все верно: особо радоваться моему визиту у него причин не было. И пусть с тех пор, как я выбил из него принадлежавшие Мешку Костей деньги, прошло уже немало времени, такое не забывается. С другой стороны, доложи я тогда Ошу, что Ленивец знал, в чей карман запустил руку, и для него все закончилось бы много-много печальней.

      – У меня из-под носа увели одну вещь, очень надо ее вернуть. Сама по себе ценности она не имеет, но кое-кто должен был заплатить за организацию кражи немалые деньги.

      – Ничего такого не слышал.

      – Никто не трепался о хорошем заказе со стороны? – ничуть не расстроился я столь холодному приему.

      – Треплются постоянно, большей частью привирают.

      – Во-первых, заказ со стороны. Во-вторых, тот, кто провернул это дельце, набивать себе цену не будет. Трепать языком тоже. Отдаст долги, перестанет брать заказы, уйдет в тину. Загуляет. Или и вовсе пропадет. Что скажешь?

      – Надо подумать, – нахмурился толстяк. – На меня ссылаться не будешь?

      – Зачем? Мне даже исполнитель малоинтересен, все вопросы к заказчику.

      – Насколько серьезное было дело?

      – Дело было продуманное. Никаких мальчиков с кастетами и дубьем.

      – Значит, молодняк в расчет не принимаем, – пожевал нижнюю губу Ленивец. – Остальных можно по пальцам пересчитать.

      – Карп, Грым, Аг Шанге, Жиль Закиль, Валентин Лист, – начал перечислять я.

      – Карп в «Ржавой кирке» очередной срок мотает. Грыма в том году под пирс отправили. Шанге с Виком Реей чего-то не поделил и от греха подальше в Арлон перебрался. Лист спился, никто ничего серьезного ему не предложит. Жиль – Жиль мог.

      – Кто еще?

      – Август Вармине, Ник Лаурай, Якоб Ланц, Курт Бьорк…

      – По ним что-нибудь скажешь?

      – Август две декады назад в долг взял, но до сих пор не отдал…

      – Возможно, исполнитель уже в канале с камнем на шее плавает, – предупредил я.

      – Этот живехонек, я к нему позавчера парней отправлял. На нулях. Ник… – поморщился Ленивец и почесал лоб. – Ник гнильцу в человеке сразу чует. К делу, где от исполнителя избавиться собираются, он и близко не подойдет.

      – Скользкий тип, – согласился я с толстяком.

      – Остаются Закиль, Ланц и Бьорк. Поговори с ними, я тебе больше ничем помочь не могу.

      – Точно?

      – Точно. Разве что…

      – Что? – заметив задумчивость собеседника, поторопил его я.

      – Ловкач мне долг вернул и от игры в карты на очень хороших условиях отказался. Но это еще ни о чем не говорит.

      – Ловкач? Это Якоб Ланц который?

      – Он самый.

      – А с кем он работает?

      – С Марти Шиллером какие-то дела обделывал, но не так давно между ними черная кошка пробежала. Хотя видели