Статский советник. Борис Акунин

и, если б не ветер с косым снегом, Фандорин предпочел бы пройтись пешком – на ходу лучше думается. Вот и поворот с бульвара. Возок проехал мимо чугунной решетки дома барона Эверт-Колокольцева, где во флигеле квартировал Эраст Петрович, а еще через двести шагов из вьюжной пелены вынырнул и знакомый желто-белый особняк с полосатой будкой у подъезда.

      Фандорин вылез наружу, придержал рванувшийся улететь цилиндр и взбежал по скользким ступеням. В вестибюле статскому советнику лихо откозырял знакомый вахмистр и, не дожидаясь вопроса, доложил:

      – У себя. Ждут. Позвольте, ваше высокородие, шубу и головной убор. Отнесу в гардеробную.

      Рассеянно поблагодарив, Эраст Петрович оглядел знакомый интерьер так, будто видел его впервые.

      Коридор с чередой одинаковых клеенчатых дверей, скучные голубые стены с казенным белым бордюром, в дальнем конце – гимнастический зал. Возможно ли, чтобы в этих стенах таилась государственная измена?

      В приемной дежурил адъютант управления поручик Смольянинов, румяный молодой человек с живыми черными глазами и лихо подкрученными усиками.

      – Здравия желаю, Эраст Петрович, – весело приветствовал он привычного посетителя. – Какова погодка, а?

      – Да-да, – покивал чиновник. – Я пройду?

      И запросто, на правах старого сослуживца, а в скором будущем, возможно, и непосредственного начальника, вошел в кабинет.

      – Ну что там в высших сферах? – поднялся ему навстречу Сверчинский. – Что Владимир Андреевич? Как действовать, что предпринимать? Просто места себе не нахожу. – И, понизив голос до страшного шепота. – Что думаете, снимут его?

      – А это до некоторой степени б-будет зависеть от нас с вами.

      Фандорин опустился в кресло, полковник сел напротив, и разговор сразу повернул в деловое русло.

      – Станислав Филиппович, буду с вами откровенен. Среди нас – или здесь, в Жандармском, или в Охранном – есть п-предатель.

      – Предатель? – Полковник так тряхнул головой, что нанес некоторый ущерб идеальному пробору, делившему гладко зализанную прическу на две симметричные половины. – У нас?!

      – Да, предатель или б-болтун, что в данном случае одно и то же.

      И чиновник изложил собеседнику свои умозаключения.

      Сверчинский слушал, взволнованно крутя ус, а дослушав, приложил руку к сердцу и проникновенно сказал:

      – Совершенно с вами согласен! Убедительнейшие и справедливейшие суждения. Но мое управление от подозрения прошу освободить. Наша задача в связи с приездом генерала Храпова была самая простая: обеспечение мундирного конвоя. Я и мер никаких особенных не принимал – просто велел подготовить конный полувзвод, и дело с концом. И уверяю вас, почтеннейший Эраст Петрович, что из всего управления в подробности были посвящены только двое: я и поручик Смольянинов. Ему как адъютанту я должен был все объяснить. Но вы ведь его знаете, он юноша ответственный, смышленый и самого благородного образа