Статский советник. Борис Акунин

я начальник охраны, – ответил белобрысый, пытаясь разглядеть лицо франта.

      Лицо было примечательное: тонкое, строгое, с аккуратными черными усиками, на лбу решительная вертикальная складка.

      – Ага, штабс-ротмистр фон З-Зейдлиц, отлично, – удовлетворенно кивнул незнакомец, впрочем тут же представившийся. – Фандорин, чиновник особых п-поручений при его сиятельстве м-московском генерал-губернаторе. Полагаю, вам обо мне известно.

      – Да, господин статский советник, мы получили шифровку, что в Москве за безопасность Ивана Федоровича будете отвечать вы, но я полагал, что вы встретите нас на вокзале. Поднимайтесь, поднимайтесь, а то в тамбур заметает.

      Статский советник на прощанье кивнул смотрителю, легко взбежал по крутым ступенькам и захлопнул за собой дверь. Сразу стало тихо и гулко.

      – Вы уже на т-территории Московской г-губернии, – объяснил чиновник, сняв цилиндр и стряхивая снег с тульи. При этом обнаружилось, что волосы у него черные, а виски, несмотря на молодость, совершенно седые. – Тут начинается моя, т-так сказать, юрисдикция. Мы простоим в К-Клину по меньшей мере часа д-два – впереди расчищают занос. Успеем обо в-всем договориться и распределить обязанности. Но с-сначала мне нужно к его высокопревосходительству, п-представиться и передать с-срочное сообщение. Где можно раздеться?

      – Пожалуйте в караульную, там вешалка.

      Фон Зейдлиц провел чиновника сначала в первую комнату, где дежурили охранники в цивильном, а после того, как Фандорин снял макинтош и бросил на стул подмокший цилиндр, и во вторую.

      – Мишель, это статский советник Фандорин, – объяснил начальник охраны подполковнику. – Тот самый. Со срочным сообщением для Ивана Федоровича.

      Мишель встал.

      – Адъютант его высокопревосходительства Модзалевский. Могу ли я взглянуть на ваши документы?

      – Р-разумеется. – Чиновник достал из кармана сложенную бумагу, протянул адъютанту.

      – Это Фандорин, – подтвердил начальник охраны. – В шифровке был словесный портрет, я отлично запомнил.

      Модзалевский внимательно рассмотрел печать и фотографию, вернул бумагу владельцу.

      – Хорошо, господин статский советник. Сейчас доложу.

      Минуту спустя чиновник был допущен в царство мягких ковров, голубого света и красного дерева. Он вошел, молча поклонился.

      – Здравствуйте, господин Фандорин, – добродушно пророкотал генерал, успевший сменить бархатную курточку на военный сюртук. – Эраст Петрович, не так ли?

      – Т-так точно, ваше высокопревосходительство.

      – Решили встретить подопечного на дальних подступах? Хвалю за усердие, хоть и считаю всю эту суету совершенно излишней. Во-первых, мой выезд из Санкт-Петербурга был тайным, во-вторых, господ революционеров я нисколько не опасаюсь, а в-третьих, на все воля Божья. Раз до сих пор уберег Господь Храпова, стало быть, еще нужен Ему старый вояка. – И генерал, который, выходит, и был тот самый Храпов, набожно перекрестился.

      – У меня д-для вашего высокопревосходительства