Русский прозаический ритм. Динамический аспект. Виктория Владимировна Васильева

возможных типов. В русском языке самыми частотными оказались следующие типы: беда́, куда́ – 15,6 %; за́йцы, сту́льчик – 15,3 %; похо́же, това́рища) – 15,3 %; во́т, вми́г – 12,6 % [Фонетика спонтанной речи: 220].

      Два последних признака – акцентная структура суперсегментной единицы и возможность установления типов единицы исходя из вариантов соотношений ее структурных элементов – имеют особое значение для решения поставленной задачи: связать понятие суперсегментности, с одной стороны, с проблемой ритмической организации, с другой – с деривационным аспектом ритмообразования.

      Представляется, что именно акцентная структура суперсегментной единицы делает ее единицей ритмообразующей. Обратимся, например, к утверждению Б. М. Теплова, что ритм – это не что иное, как «временная структура любых воспринимаемых процессов, образуемая акцентами, паузами, членением на отрезки, их группировкой, соотношением по длительности» [Теплов: 269] и к данным экспериментальных исследований, обобщенным З. Н. Джапаридзе в книге «Перцептивная фонетика», из которых следует, что подход к фонетическим явлениям с точки зрения ритма означает подход с точки зрения «воспринимаемых ударов» [Джапаридзе: 37].

      Таким образом, непосредственная связь суперсегментной единицы с ритмической организацией осуществляется через такой ее просодический признак, как акцентная структура.

      В поисках же механизмов ритмообразования следует, по-видимому, опираться в основном на третий признак суперсегментной единицы, поскольку в принципиальной возможности установления типов отношений между ее компонентами открывается и принципиальная возможность обнаружить следы порождения суперсегментной единицы в процессе текстообразования[11].

      Рассмотрим известные фонетические явления суперсегментной фонетики русского языка с точки зрения отнесения их к системе суперсегментных единиц (на основании трех сформулированных признаков), останавливаясь на специфике этой системы и определяя характер отношений между суперсегментными единицами разных уровней.

      Известно, что элементарной (мельчайшей) частицей любой системы должна быть единица, неделимая далее с позиций данной системы. В этом смысле звук / фонема[12] вполне отвечает требованиям единицы сегментной системы, поскольку очевидно, что получаемые в результате членения звука / фонемы элементы (артикуляционные или акустические признаки звука, дифференциальные признаки фонем) принадлежат к иным системам (или подсистемам): свою основную смыслоразличительную функцию звук / фонема выполняет именно как цельная, неразложимая единица.

      Суперсегментная система имеет, вероятно, целый ряд специфических свойств, одно из которых проявляется в определении элементарной единицы этой системы. Понятно, что эта единица должна иметь признаки, сочетающиеся по правилам суперсегментности, и быть неделимой с позиций данной системы.

      Минимальной

11

Эти следы могут, скорее, быть обнаружены в так называемых речевых ошибках, диалектных особенностях, намеренных отступлениях от просодических норм. Эта интересная и перспективная проблема, насколько нам известно, еще не поставлена в современном языкознании, хотя речевые ошибки уже были предметом исследования с другой точки зрения (cм., например, [Мурзин 1989: 5–14]. Нарушение структурных норм (таковыми, собственно, и являются нормы просодические в нашем понимании) Ю. М. Лотман назвал «важным средством информационной активизации структуры художественного текста» [1970: 352]. Думается, что это положение справедливо для текста как такового. Понятно, что зафиксировать то или иное нарушение можно, только имея представление о нормативных структурах, которые и манифестируются третьим признаком суперсегментной единицы.

12

Звук и фонема как лингвистический и перцептивный аспекты одного фонетического явления являются одной языковой сущностью.