Братишка, оставь покурить!. Николай Стародымов

– черта с два этот трахарь-перехватчик сможет теперь воспользоваться этой «корочкой» для пробивания моей бывшей семье, в которую он примазался, каких-либо поблажек. Сам их заслужи, сам за них повкалывай, кровушку пролей: свою, подчиненных, врагов… Много вас таких, привыкших брать от жизни то, что другие заработали, выстрадали, вымучили…

      Написать бы сюда, в местную администрацию, о том, что некий имярек пользуется правами «афганца» незаконно… Ну да ладно, этого я делать не буду, пусть живет, гнида. И гнидесса моя при нем тоже пусть живет.

      «Администрация»… Как ее назвал Ярослав? Лариска. Ну, ученики часто учителей за глаза по имени обзывают. Сам был таким же… Лариса… Чайка по древнегречески. Вот она бы так с мужем поступила, случись с ним беда?.. A-а, и она, небось, такая же как и все – все они, бабы, одним миром мазаны.

      Такая же… Все ли они такие? Ведь были же декабристки, например. Правда, когда мы вспоминаем их, говорим словами Некрасова: «Русские женщины». А ведь их в Сибирь последовало только одиннадцать из полутора сотен сосланных, да и то две из них были француженками… Может, это и есть истинное соотношение порядочных и не слишком порядочных женщин: одиннадцать из ста пятидесяти?.. Кто его знает, такой статистики, наверное, никто не вел. Ну хорошо, а все ли мужчины порядочнее женщин? Нет, конечно. Просто мы от женщин ждем того, в чем сами не являемся образцами добродетели. Почему-то считается, что так оно и должно быть: мы грешим с посторонними женщинами, требуя от своей неукоснительной верности. Абсурд, если разобраться.

      Однако я сейчас не о грехе как таковом. Просто я сейчас понял, что должны существовать рамки греха. Безгрешных людей не бывает. А потому порядочным можно считать только того, кто эти рамки выдерживает.

      Браво, Константин Васильевич, съехидничал внутренний голос. Прямо Гораций, Конфуций или Козьма Прутков – какие афоризмы выдаешь… Вот только кто тебе сказал, что такие рамки должны и в самом деле быть? И кто, по-твоему, их должен устанавливать? И что хуже – грех тайный или грех открытый?..

      Рекбус, как говаривал покойный Райкин-старший, кроксворд…

      – Мужчина, в одиночку пить вредно.

      Я даже вздрогнул от этого голоса, который столь бесцеремонно вторгся в мои разбегающиеся мысли. Повернулся от окна, оглянувшись.

      Рядом со мной плюхнулась на вагонную лавку девица лет тридцати или около того, весьма шалавого вида. Глядела на меня оценивающе, будто дубленку примеряла. Или мужика на вечер «снимала».

      – Так и ты выпей со мной, – не пытаясь подобрать ответ пооригинальнее, предложил я ей именно то, на что она откровенно напрашивалась.

      Водки в бутылке оставалось еще граммов двести. А мне на голодный желудок, сам чувствовал, уже и в самом деле достаточно.

      – Что ж, угости!

      Годы без женщины! Годы!.. Она мне привиделась писаной красавицей. И к тому же непритязательной. В конце концов, пусть осудит меня тот, кто сам устоял бы в такой ситуации.

      – Угощаю! – жестом гусара графа Турбина-отца, швырнувшего цыганам остатки карточного