Жёлтый фонарь, или Ведьмы играют честно!. Елена Гриб

из-за того, что не знаю Лес…

      – Рена – ведьма, – буднично сообщил Гент, – ей не страшно.

      Я едва сдержалась, чтобы не дать ему развернутую характеристику. Во-первых, ведьм в Странном Лесу не любят! Во-вторых, я еще не ведьма… или уже?! В-третьих – откуда он знает?! Мы с Нявом о своем происхождении не распространялись. Неужели гартонец настолько близок к веллийскому двору, что в курсе деталей, не предназначенных для широкой публики?

      Кроме того… Я ела только в доме Виарелы. Сомневаюсь, что она радушно потчевала меня отравой. Значит, настойка сонной травы была в стакане Гента. Он что, тоже ведьма? Или эльфом стал?!

      Вопрос слетел с языка прежде, чем я успела его как следует обдумать.

      – Нет, эльфизм не передается, – заверил меня Лан. – Просто для лечения твоего жениха были использованы довольно-таки специфичные средства, поэтому в ближайшее время у него должны проявиться некоторые особенности не-людей.

      Гент тихо фыркнул. Судя по выражению его лица, эти «особенности» проявились совсем не так, как ожидалось. Или ему не понравился мой взгляд? Но я же присматривалась совсем незаметно… Почему-то воображение ярко рисовало заостренные уши, волчью шерсть, клыки, чешую, причем все одновременно на одном человеческом экземпляре.

      – О, великий воин, ты уже проснулся? – колокольчиком прозвенел приятный женский голос, и порог величаво переступила золотоволосая эльфийка в более чем откровенном наряде. – Я для тебя пирожки испекла. – Она изящно помахала крошечной корзинкой.

      Ее взгляд пронесся по комнате, мимоходом скользнул по Лану и остановился на мне.

      – Кто это? – трагическим шепотом спросила красотка.

      Гартонец выглядел так, словно только что сожрал пару лимонов. Сквозь зубы произнес:

      – Моя невеста.

      Тут уже мне стало обидно. Нечего кривиться, в невесты я не напрашивалась. Сам зачем-то выдумал эту историю, так изволь вести себя достойно!

      Эльфийка осмотрела меня столь пристально, что я почувствовала себя статуей богини Любви во Влае.

      – Бедненький… А когда у вас свадьба?

      Гент перевел взгляд на меня (я едва сдержала смех), на Лана (тот безразлично любовался пришлой) и объявил:

      – Завтра.

      Брови красавицы поползли вверх, челюсть – вниз. Не-людь нахмурился, что-то подсчитывая, затем его лицо прояснилось. Я же и удивиться забыла.

      Эльфийка разревелась, выбежала прочь. Лан поднял оброненную корзинку, надкусил сразу два пирожка и предложил:

      – Давайте-ка поговорим о делах.

      И мы поговорили. Долго разговаривали!

      Сначала мы с Гентом уговаривали не-людя помочь с поисками останков Арголина. Когда стемнело и у Лана закончились шутливые отговорки, мы поняли всю бесполезность этих потуг. Дальше разговор плавно перешел на Пустошь. Как ни удивительно, мне сразу же пообещали любую помощь. Здесь чувствовался подвох – и я не ошиблась.

      Оказывается, к потерявшим душу правитель Странного Леса вести меня не собирался. Самое обидное, Гент его горячо поддержал.