Мариам. Талант соединенный с мужеством. Отсутствует

Михаил прославился своим воинским дарованием, являясь фактическим руководителем инженерных работ в действующей армии, исполнял множество важных поручений. Он же, в той же солдатской шинели, присутствовал на военных советах у главнокомандующего – «где его мнение всегда одерживало верх». Ещё до окончания персидской кампании М.И. Пущин был произведён в прапорщики, в конце турецкой – в поручики.

      С Пушкиным Михаил Иванович встретился на поле брани – в ставке Паскевича. «Не могу описать своего удивления и радости, – вспоминал позднее Пущин, – когда тут А.С. Пушкин бросился меня целовать». Генерал Н.И. Ушаков рассказывал: «Когда войска, совершив трудный переход, отдыхали в долине Инжасу, неприятель внезапно атаковал переднюю цепь нашу, находившуюся под начальством полковника Басова. В поэтическом порыве Пушкин тотчас выскочил из ставки, сел на лошадь и мгновенно очутился на аванпостах. Пушкин, одушевлённый отвагою, столь свойственной новобранцу-воину, схватив пику одного из убитых казаков, устремился против неприятельских всадников. Донцы наши были чрезвычайно изумлены, увидев перед собою незнакомого героя в круглой шляпе и бурке».

      О радости встречи «со славным товарищем и храбрым солдатом» Пушкин написал в третьей главе «Путешествия в Арзрум».

      По окончании турецкой кампании друзья выехали на Кавказские Минеральные Воды, где пробыли вместе около месяца. «Время здесь провожу очень приятно, – писал Михаил брату Ивану из Кисловодска в конце августа 1829 года. – Лицейский твой товарищ Пушкин, который с пикою в руках следил турок перед Арзрумом, по взятии оного возвратился оттуда и приехал ко мне на Воды. Мы вместе пьём по несколько стаканов кислой воды и по две ванны принимаем в день, – разумеется, часто тебя вспоминаем, – он любит тебя по-старому и надеется, что и ты сохранишь к нему то же чувство».

      Лев Толстой отзывался о Михаиле Пущине восторженно: «Он самый откровенный, добрый, всегда одинаково весёлый и молодой сердцем человек…»

      Из 289 арестованных декабристов особо виновными признаны 131 (пятеро казнены, 111 сосланы на каторгу, на поселение, на житьё в Сибирь, 15 разжалованы в солдаты). 124 человека переведены в другие полки или места службы, отданы под надзор полиции, 34 – умерли до или во время следствия.

      Почти каждый из осуждённых – личность, известная в России своей громкой аристократической фамилией. Многие связаны меж собой родством, как, например, Пущины. «У них отняли всё: звание, имущество, Отечество, здоровье, свободу, но не могли отнять у них любовь народную», – писал с каторги самый непокорный из них – Михаил Лунин.

      Жизнь и деятельность декабристов связана не только с Петербургом и Москвой, а отбывание наказания – с Сибирью. В биографии первенцев свободы органически вплетаются десятки других географических точек нашего Отечества. С Кубанью связаны имена более двух десятков декабристов, которым после сибирской каторги было разрешено участвовать в Кавказской войне рядовыми. Среди них – бывшие офицеры, прославленные герои Отечественной войны 1812