Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино. Александр Павлов

культуролог и кинокритик Ричард Дайер утверждает, что в этом мрачном кино нигде нельзя обнаружить комфорт. Дайер не проговаривает этого четко, но из контекста его анализа становится понятно, что под комфортом он понимает, с одной стороны, зрительское восприятие фильма (возможность передохнуть, почувствовать себя уютно хотя бы ненадолго, зарядиться положительной энергией, посмеявшись над шуткой), с другой – некоторую катарсическую завершенность. Так, в полицейских фильмах раскрытие преступления и наказание негодяев могут оказаться вполне комфортными для зрителя с точки зрения катарсиса[92]. Точно так же в полицейских фильмах очень часто два главных героя шутят друг над другом или попадают в нелепые ситуации (например, франшиза «Смертельное оружие»). К слову, двое гангстеров из «Криминального чтива», Винсент Вега и Джулс Уинфилд, позволяют зрителям фильма ощущать себя довольно комфортно даже в тот момент, когда чинят насилие.

      Нередко утверждается, будто «Бешеные псы», по крайней мере в начале 1990-х, считались некомфортным для восприятия фильмом. Например, журналистка Элла Тейлор так описывает свой опыт просмотра «Бешеных псов»: «Меня не увлекали сцены насилия. С самого начала и вплоть до кульминации я смотрела на них сквозь пальцы, и, если бы не моя работа, я давно выбежала бы из зала»[93]. Насилие в «Бешеных псах» жестокое. Особенно усугубляет его знаменитая сцена пытки полицейского и его отрезанное ухо. Других же задевает мистер Оранжевый, на протяжении всего фильма истекающий кровью. Как пишет критик Манола Дарджис: «В „Бешеных псах“ страдания отмеряются методично, капля за каплей. От первой до последней сцены Тарантино замедляет ритм боли. Сегодня кровь больше не течет изящной струйкой из раненого тела»[94]. Хотя на самом деле кровь мистера Оранжевого именно что «течет струйкой», образуя целую лужу. Но это не так важно. Важно то, что это задевало аудиторию. С одной стороны, зрителям мешали сцены насилия, люди определенно испытывали дискомфорт. С другой – хотя все главные герои в конце были наказаны, вряд ли это удовлетворяло всю аудиторию. Фильм явно не предлагал обычный катарсис, свойственный для типового голливудского кинематографа. Одни сопереживали мистеру Оранжевому, другие – тандему мистера Оранжевого и мистера Белого, третьи ценили «профессионализм» и здравомыслие мистера Розового, наконец, у некоторых симпатии вызывал даже мистер Блондин. Согласимся, что это неординарный персонаж, и сегодня количество его фанатов явно превышает число поклонников других персонажей фильма, – чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть фан-арт «Бешеных псов» в сети. Но если с катарсисом в действительности есть некоторые проблемы, так ли все сложно с тяжелой психологической атмосферой, которую создают в том числе сцены насилия?

      К счастью для Тарантино, он сделал свой первый фильм не только всерьез жестоким, но также и клевым. Поэтому на самом деле немногочисленные сцены насилия, которые происходят в пакгаузе, сменяются длинными диалоговыми сценами. В частности,

92

Dyer R. Seven. London: BFI, Palgrave Macmillan, 2012. P. 67.

93

Квентин Тарантино: Интервью. С. 85.

94

Манола Д. Pulp-инстинкт // Искусство кино. 1994. № 11. С. 71.