Смерть Вазир-Мухтара. Юрий Тынянов

и сказал скороговоркой:

      – Мы встретимся. Я рад. Нас немного, да и тех нет.

      Заглушенный бравуром, он хотел скрыться. Но Булгарин, оставив на произвол судьбы и Леночку и Грибоедова, метнулся к Пушкину, радостно захлопотал, потом на глазах у всех взял его под руку, ровным шагом повел в угол, непрестанно убеждая, запустил руку в боковой карман и подал какой-то листок.

      Леночке Грибоедов поцеловал руку с чувством, и она застыдилась. Фаддей, который так же быстро бросил Пушкина, как давеча Леночку, хрипел и ловко оттеснял от него коллежских советников. Он смотрел на Грибоедова как на собственность и печалился, что у них кресла не рядом.

      Служители притушили огни, открылся балет.

      Грибоедов почувствовал особую легкость всего тела, мускулы собрались. Он стал легче обычного, исчез вес. Немного наклонившись очками вперед, он посмотрел на сцену и откинулся в креслах. Потом огляделся. Лощеные человеческие лысины, белые и розовые плечи тревожили его.

      Он был опять молод, ему хотелось смеяться.

      Полутемная пустота, шевелившаяся и перекликавшаяся кашлем, была его молодостью. Здесь он находил самого себя: тревога, шедшая из тела, здесь была общим законом, – все тревожились, все кого-то искали и ощущали смятение. Женщины в последний раз поводили головами перед невидимым зеркалом, мужчины снимали пылинки с фраков.

      Он владел всеми, возвышался над ними.

      Переговоры с Аббасом, угодничество перед Паскевичем, дворцовый сегодняшний парад были подготовкой, условием для того, чтобы здесь владеть толпой.

      Играли Генделев[100] гимн «God, save the King!»[101]. Толпа шарахнулась и смирно встала.

      С гордостью он взглянул в сторону императорской ложи.

      С кем тягаться?

      Он понял сегодня двусмысленное существование Николая. Император был неполный человек. Холод его взгляда был необычаен. От солдатского сукна шел запах пудры, белые лосины были сладкого, вяжущего цвета. Пушкин писал ему стансы, Николай покорял его, потому что Пушкин был человек другой породы.

      Грибоедов выгнулся к императорской ложе и прищурил глаз. Он перехитрит его.

      Были рукоплескания, требовали повторения гимна – российского, национального, того самого, что сочинил немец для английского короля.

      Во втором ряду у прохода – об этом никто не знал – сидело озорство в черном чопорном фраке. Он вгляделся в упор. Прямо перед ним – благолепная, голая, как младенец, была лысина сановника.

      Лысины внушали ему страх. В оголенных человеческих головах были беспомощность и бесстыдство. Он ненавидел лысых и курносых.

      Он вспомнил, как когда-то громко хлопал один плешивец дурной актрисе, а он сидел сзади, как ему это надоело и как он спокойно хлопнул по лысине. Он был молод и дерзок тогда, полицеймейстер опешил, и он получил странный выговор:

      «Что уж это за аплодисман, господа, по лысинам?!»

      Этим он тогда и отделался. С улыбкой он смотрел на теперешнюю лысину.

      Вдруг взвился занавес, и лысина впереди крикнула:

      – Браво!

      Тогда,

100

Ге́ндель Георг Фридрих (1685–1759) – немецкий композитор.

101

До 1833 г. в России не было так называемого национального гимна. Вместо него исполнялся английский – «Боже, храни Короля!».