Смертный. Владимир Василенко

за мной, недомерки. Я сегодня добрый. Считайте, что вам жутко повезло!

      Развернувшись, огр попёр вглубь тоннеля. Ему, похоже, даже факела не требовалось. То ли в темноте видит, то ли просто знает эти ходы, как свои пять пальцев.

      – В гробу я видала такое везенье! – мрачно проворчала Катарина.

      И, хотя симпатии она у меня вызывала меньше всего из троицы новых знакомых, я мысленно с ней согласился.

      Не лучший мой день в Артаре.

      Глава четвертая. Смертный

      Сегодня – понедельник. Вообще, в последние месяцы я стал плохо ориентироваться в днях недели. Это немудрено, когда почти не выходишь из дома, а жизнь твоя наполнена однообразными, превратившимися в ритуал действиями.

      Но сегодня – точно понедельник. Обещал приехать доктор Фишер. Мы долго ждали этого.

      Я растер лицо ладонями и выудил из-под подушки мобильник.

      6:47.

      Всегда так. Завожу будильник на семь утра, но просыпаюсь раньше. Ворочаюсь, прислушиваюсь, напряженно жду сигнала. И отключаю, не дожидаясь.

      Сел на кровати, спустил левую ногу на пол. Медленно, методично помассировал правую – от бедра к колену. С утра почти не болит. Так, ноет немного и чешется вокруг шрама. Терпимо. Вот к вечеру, натруженная за день, будет просто разрываться.

      Аккуратно, кончиками пальцев, потер шрам, тянущийся через всю внешнюю сторону бедра. Синевато-красный, неровный, с пятнами от швов по краям. Еще несколько шрамов поменьше – по всей окружности бедра, от спиц и пластин, которые стояли там, пока срасталась кость.

      Встал, натянул просторные домашние штаны, футболку, убрал постельное белье в отсек под диваном. Потопал к холодильнику.

      Молоко опять кончилось. Черт, когда я уже отвыкну ставить пустой пакет в холодильник! Мама меня раньше за это постоянно ругала. Да и сейчас бы ругала, если бы видела.

      Я вытряхнул последние капли из пакета в рот. Порылся в раковине, выудил две кружки, ополоснул.

      Дальше, как всегда.

      Ставлю чайник. Нарезаю хлеб, делаю два бутерброда с колбасой, один большой, второй – поменьше, со срезанной с хлеба корочкой. Второй разрезаю ещё на четыре части – как раз на укус. Когда чайник закипает, завариваю две кружки. В одной – кофе, во второй – густой куриный бульон из пакетиков. Выставляю всё на поднос. Бросаю в кружку с бульоном сразу несколько железных ложек, чтобы быстрее остыл.

      Осторожно заглядываю в комнату. Полутьма рассеивается полосками света, пробивающимися через щели в неплотно прикрытых жалюзи.

      – Мам, спишь? Ма… Вот, ч-чёрт!

      Видно, опять пыталась дотянуться до тумбочки. Голова и левое плечо съехали с подушек, рука свисает с кровати.

      – Ну, ты чего? Кнопка же есть, позвонила бы мне!

      – Не хотела… будить…

      Взбиваю подушки. Аккуратно укладываю её, как следует.

      – Пить хочешь?

      Слабый кивок. Подношу к её рту пластиковый стакан с трубочкой.

      – Я завтрак приготовил, подождем только, как бульон остынет. Давай пока управимся…

      Она отворачивается, плотно закрывает глаза и поджимает губы.

      Каждый раз так. Да мне и самому неловко. Не так, как в первые