Нечаянная свадьба. Елена Арсеньева

постройку – да так и ахнула, увидев то, что именовалось этим громким словом. Экипажем оказался заляпанный по бортам давно засохшей грязью четырехколесный шарабан с двумя рядами поперечных сидений. Если он и знавал лучшие времена, то давно их позабыл! Заднее сиденье было завалено Лидиными кофрами – именно завалено, поскольку чемоданы и сундуки не сложили, а напихали как попало, горой, – а на переднем, сразу за спиной кучера, предстояло поместиться рядышком Лиде и Феоктисте.

      – Неужто нельзя было сложить вещи поаккуратней?! – возмутилась Лида. – Порастеряем ведь по пути!

      Однако Степан поглядел успокаивающе:

      – Да как по маслицу доедем, барышня! Не тряхнет, не колыхнет! Зимой у нас дороги, конешное дело, никуда не годные: то наледи, то распутица, а вот по летнему времени – благодать!

      Ну и Феоктиста снова завела:

      – Ой, не мешкая надобно ехать, чтобы до сумерек поспеть! – так что Лида махнула рукой, невольно поддавшись общему настроению да и сама не желая задерживаться, и забралась в шарабан, едва не разодрав о какую-то коварную щепку драгоценную шаль.

      Тронулись. Вскоре закончились Вязники – станция находилась на окраине этого крошечного городишки – и шарабан оказался на проселочной дороге.

      Окрестности были живописны, и воздух чист и свеж, и небо сияло, словно и впрямь над землей воздвигся голубой, хрустальный, пронизанный солнечным светом купол, и жаворонок трепетал где-то в непроглядной вышине, источая свои трели, – однако же Лиде не было до этого ровно никакого дела. Она была занята тем, чтобы удержать на голове шляпку и самой не вылететь из шарабана, который весело подскакивал на каждой кочке, на каждом ухабе, которыми изобиловала эта дорога, вернее, то, что здесь называлось этим словом. Вдобавок Степан знай погонял крепкую коняшку, запряженную в шарабан. Ей, по всему видать, ни в какую ни в тягость не был немалый груз: мчалась во всю прыть, потряхивая головой, отчего колокольчик под дугой бренчал еще громче, заглушая и топот копыт, и скрип колес, и стук кофров один о другой, и Лидины беспомощные оханья и вскрики:

      – Помилуйте, нельзя ли потише?!

      – Да и так еле плетемся, надо поспеть до сумерек! – знай покрикивали в ответ то Степан, то Феоктиста, и окрестности продолжали вскачь проноситься мимо, а Лида чувствовала, что по окончании этого безумного путешествия ее придется выносить из шарабана на руках и немедля вызывать к ней докторов – лечить переломанные кости. Она никак не могла понять, отчего само понятие сумерек вызывает у кучера и Феоктисты такой страх, что они даже не внемлют Лидиным жалобным мольбам.

      Впрочем, иногда дорога становилась до такой степени отвратительной, что Степан вынужденно замедлял ход, видимо понимая, что шарабан просто не выдержит скачки по совсем уж высоким ухабам. Тогда Степан просил Лиду и Феоктисту пройти немного пешком, и это было разумно, потому что на таких ухабах седоку в повозке удержаться было бы непросто, и вещи Лиды уже дважды вываливались из шарабана и были водворены на место – с прежней,