Простить нельзя помиловать (сборник). Юлия Лавряшина

голосом героя какого-то семейного фильма о правильном поведении при разводе.

      – А ты будешь отпускать мальчиков к нам? Ко мне, – быстро поправилась она.

      Аркадий неожиданно для самого себя сорвал с лица невидимую маску:

      – Я думал, ты жить без них не можешь! А ты оговариваешь часы свиданий!

      – Я не могу! – голос у нее взлетел и тут же смешно сорвался. – Действительно не могу! Но ты же не хочешь меня понять…

      – Я еще помню, как ты брезгливо кривилась, когда одна певичка ушла от мужа к стриптизеру, – выпалил он, отлично понимая, что это – вызов.

      У Матвея помертвело лицо.

      – Я вам не стриптизер, – его голос прозвучал совсем низко.

      Аркадий без особой радости отметил: задел как следует. Следовало бы остановиться на этом, но он язвительно добавил:

      – И вы, конечно, будете любить ее до конца дней своих! Пока смерть не разлучит вас…

      – Я вам шею сверну, если вы попытаетесь ее обидеть!

      «А вот это моя реплика, – ревниво отметил Аркадий. – Он нарушает правила игры. Может, он просто не знает их? Классику не читал?»

      – Не надо…

      Произнесенные шепотом, Машины слова отозвались новой болью: она допускала демонстрацию интимности со своим новым возлюбленным прямо при нем. И в том, как были взъерошены ее короткие черные волосы, тоже проглядывал элемент их близости, словно Маша только что выбралась из постели…

      – Это уж ни в какие ворота – заверять, что я буду любить Машу вечно, – заговорил Матвей почти спокойно, только под кожей щеки что-то нервно подрагивало. – Никто не может знать, сколько это продлится. И вы, в свое время, не знали. Маша не знает… Но сейчас… Маша, закрой уши! – повеселев, прикрикнул он. – Сейчас я готов землю прогрызть, чтобы она была счастлива!

      – Зачем грызть землю? – бесстрастно поинтересовался Аркадий. – До Австралии вы и на самолете сможете добраться. А сейчас садитесь в свой джип и уезжайте навстречу счастью. Никто у вас на дороге не встанет.

      Смахнув со стола горсть листьев, Матвей выкрикнул, подавшись вперед:

      – Да вы еще как стоите! И уходить не желаете.

      – А вам надо, чтобы я застрелился? Или чемоданы помог донести?

      – Я… Мы хотим быть уверены, что вы не станете настраивать мальчишек против Маши.

      – Больше, чем она сама против себя настроила? Не стану, будьте спокойны.

      С сомнением дернув сломанной посередине бровью, Матвей пробормотал:

      – Будешь тут спокоен…

      – А как же ваше «легко»? Я думал вам все – легко!

      – Не все, как видите, – он вдруг улыбнулся. – Но я уж постараюсь, чтобы нам всем стало легче. Разве такое не возможно?

      Глава 3

      «Однажды из твоей комнаты исчезнут игрушки… Как это происходит? Их собирают в мешок и выносят на свалку? Или они и вправду сами уходят по ночам на цыпочках, как представлялось мне в детстве? По очереди: солдат за роботом, медвежонок за лошадкой с безумным взглядом… Так незаметней. Детство уходит именно так. По капле. Незаметно.

      Со