Я однажды приду… Часть III. Екатерина Дей

она сначала стеснялась, но потом весело рассмеялась над моими словами. Как хорошо, что есть такая удивительная девушка, такая спокойная, доброжелательная и просто приятная. Она всегда появлялась в нужный момент, старательно помогала мне во всём, особенно я была рада её присутствию в дни своего ломаного лежания. Видимо Самуил многому её научил в вопросах ухаживания за больными, да и опыт с Норой многое дал, но она ухаживала за мной как настоящая медицинская сестра. Я не спрашивала её о поездке к Элеоноре и вообще о работе с Олафом, это её работа, очень важная, да и Андрей рядом с ней. При появлении Глеба она просто исчезала из комнаты, он всё-таки оставался для неё грозным командором. Вот и сейчас она прислушалась и сказала:

      – Идет Глеб.

      И исчезла. Я гордо стояла у зеркала, чуть покачиваясь на нетвёрдых ногах, и когда Глеб вошёл, сразу заявила, что я уже ходячий больной. Он сразу оценил степень моей устойчивости, подхватил на руки и объявил меня сидячей больной.

      – Катя, ты готова говорить с Арно?

      – Да.

      При этом тяжело вздохнула, и Глеб сразу остановился.

      – Если ты не хочешь с ним говорить, встречи не будет.

      – Всё правильно, вчера я услышала мнение Олафа, а сегодня пусть будет мнение специалиста по человеческому существованию.

      Но Глеб не двигался, сомневался в моём решении.

      – Катя, можно поговорить в другой день.

      – Я хочу всё… узнать.

      Неожиданно для него я кокетливо улыбнулась.

      – Я должна удостовериться, что на самом деле молодая.

      – Катя, ты не просто молодая. Ты …девчонка.

      Мы вместе долго смеялись над его познаниями языка. Я даже решила, что он фильмы вместе с Виктором смотрит, словарный запас пополняет. Он стал говорить иначе, может, конечно, сказывается то, что он совершенно избавился от своей агрессии, которую вынужден был постоянно сдерживать, а может, любовь так изменила его речь. Никогда не думала, что грозный командор, да просто мужчина, может с таким удовольствием говорить о своей любви. В моей прошлой жизни мужчины в лучшем случае говорили о любви один раз, а потом напрочь забывали это слово. Глеб вообще вёл себя иначе – он открыто говорил о своей любви, он её демонстрировал, никогда не стеснялся моего присутствия, он гордился тем, что я рядом с ним. А при посторонних так себя вёл, что ни у кого даже мысли не появлялось сомневаться в его отношении ко мне. Может быть, так вели себя мужчины триста лет назад в Италии? Или общение с поэтами и пиратами так на него повлияло, или титул графа, принадлежность к высшему свету? Или само положение командора и абсолютная уверенность в себе. Почему-то мне кажется, что даже если бы рядом с ним я появилась в этом розовом безобразии, он вёл бы себя так, как будто я в королевском наряде.

      И ещё одну мысль я думала, пока Глеб медленно нёс меня по коридорам дома. Он так жёстко остановил меня в очередном страхе, сомнении в его любви, что я даже не знала в первый момент как к этому