Мои каникулы в голове физрука Клюшкина. Константин Костенко

широкой долины перед нами развернулась знакомая городская панорама. Я узнала здание торгового центра «Пегас» (у нас в городе его называют «свечкой»); левее, возле Бадаевского пруда сиял купол церкви. Лента реки сверкающим серпантином рассекала город надвое. Где-то там, недалеко от набережной, рядом с ДК и стадионом «Труд» должен стоять наш дом.

      – Гена, что это? ― с обидой произнесла мама. ― Мы возвращаемся туда, откуда приехали?

      – По-моему, кто-то слишком много думает о родных краях, ― недовольно высказался папа.

      – Ты о ком, Генуся?

      – О господине физруке. Или его забыли попросить, чтобы он просматривал перед сном фото морских пляжей, или… я не знаю… Возможно, его мозг отказывается впитывать другую информацию. Своими мыслями этот тип навечно застрял в Куличках.

      Не успели мы въехать в город, как на улице Чревачевского дорогу нам преградила толпа. Гремел оркестр: бил барабан и торжественно горланили трубы. Вперёд вышел высокий сухопарый дяденька в светлом костюме. На согнутый локоть он уложил пышный букет роз. Остановив наше такси жестом, он приветливо улыбнулся.

      – Где-то я уже его видела, ― промолвила мама. ― Кто это?

      – Наш куличовский мэр, ― ответил таксист, ― Мозжечков.

      – Точно-точно, ― согласился папа, ― Олег Олегович. Я за него голосовал.

      – Мам, кого они все встречают? ― разглядывая сквозь стёкла машины оркестр и других людей, спросила я.

      – Боюсь ошибиться, ― ответил Шарипов, ― но, кажется, виновники торжества мы.

      – Мы?! ― удивилась мама.

      Олег Олегович Мозжечков раскрыл дверцу.

      – Людмила Ивановна? ― спросил он.

      – Да, ― оставаясь в салоне, ответила мама. ― А что здесь случилось?

      – Прошу вас, ― сказал мэр, ― выходите. Геннадий Степанович? Очень рад! А мы вас давно ждём. Всё готовилось к вашему приезду. Людмила Ивановна, возьмите, пожалуйста. Вам. ― Мозжечков вручил маме цветы.

      – Что тут происходит? Что за грохот? ― поморщилась мама.

      Мэр сделал знак музыкантам. Трубы и барабан замолкли.