Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том второй. Нелли Шульман

надо тебе людей дак бери и веди их в Сибирь, воюй ее. Лет через десять замирим инородцев и будет у меня для них подарение. Посадим в Сибирь хана али князя, нам покорного, как в Ливонии, жену ему дадим московских кровей, есть у меня одна на примете. Тогда они довеку под рукой нашей останутся. Однако пока мы в Сибири не окажемся, сие лишь разговоры, понял? Чтобы там оказаться, я на тебя надеюсь.

      Рында с поклоном открыл дверь. Ермак зашел в царские палаты.

      Царь склонился над столом с двумя боярами, высоким, седым, со шрамами на лице, и другим, маленького роста, но складным и легким. Мужчина напомнил Ермаку сотника, Петра Михайлова, бежавшего на Поморье. Только парень был темноволосым, а коротко остриженные локоны боярина сияли ярким, золотым цветом.

      – Князь Воротынский, Михайло Иванович, и ближний боярин мой, Вельяминов, Матвей Федорович, – сказал государь: «Вызвал я на подмогу атамана дружины строгановской, Ермака Тимофеевича. Человек он отважный, бойцы у него все как на подбор».

      Ермак затеял кланяться боярам, однако его похлопали по плечу.

      – Брось, Ермак Тимофеевич, – сказал государь, – здесь все свои, воины.

      – Они обычно Оку сим бродом переходят, – показал Воротынский, – под Кромами.

      – Что с засеками? – Матвей вглядывался в карту.

      – С засеками хорошо, а с людьми не очень. Шесть тысяч человек у береговых воевод. У тебя сколько, Ермак Тимофеевич? – повернулся Воротынский к атаману.

      – Тысяча, – коротко ответил тот: «Но если они не под Кромами реку перейдут?»

      – А где еще? – пожал плечами царь: «Брод известный, другого на Оке нет».

      – Погодите, – Матвей задумался: «Атаман дело говорит. Если здесь, – он показал на карту, – татары засеки с запада обогнут, то они могут и до Угры добраться».

      – Где дед мой, упокой Господи душу его, постоял с ханом Ахматом, да и разошелся. Но мы, чую, не разойдемся, – вздохнул государь.

      – Угру, сколь я Дикое Поле помню, тоже можно вброд перейти, – повернулся Ермак к Воротынскому.

      – Можно, – мрачно ответил тот: «Все равно, коли перебежчики правы, то у хана в десять раз народу поболе. Что на Оке битва случится, что на Угре, все одно костьми ляжем».

      – Мне сейчас митрополита звать, чтобы зачинал панихиды служить? – ехидно спросил царь: «Или все же выйдем навстречу татарам?»

      – Семь тысяч у нас с твоими людьми, атаман, – взглянул на него Вельяминов: «А у хана как бы ни сорок».

      В палатах повисло молчание.

      – Если бы полки людей государевых выставить… – неуверенно сказал Воротынский: «Тысяч шесть-семь наберем мы?».

      – Наберем, – резко ответил Иван Васильевич: «Сам займусь, ежели ты, Матвей Федорович, – он поклонился в сторону Вельяминова, – не желаешь государю помочь».

      Матвей покраснел: «Ты прикажи, я все сделаю».

      – Ладно, – отмахнулся царь, – лучше с Ермаком Тимофеевичем посмотрите, какова его дружина. Когда дороги просохнут, отправляйтесь на Оку. Мы с князем Воротынским