Как умирала Вера. Ольга Гуляева

второй матери. Ее лицо было первым, что я увидел, когда очнулся от комы для новой жизни. Ее прекрасное лицо, – мечтательно повторил Пахом, – Меня практически невозможно расстроить или вывести из равновесия. Я настолько благодарен жизни за то, что имею, что всякие мелочи, трагичные для обычного человека – для меня ничтожны. Но когда я узнал о несчастье, случившемся с Эллой, я горевал по-настоящему. И узнав о планах Германа, я поклялся сделать все от меня зависящее, чтобы ему помочь.

      – Как трогательно! Сейчас расплачусь! Мистер Франкенштейн, его вновь обретенные родители и вся фигня! Пахом, милый, прав ты только в одном. Ты для них – не более чем успешный эксперимент, кусок мяса, который они удачно перекроили. А если б тебе повезло меньше, и где-нибудь оторвался непутевый тромб, то тебя бы сгребли лопатой с операционного стола, и твои бренные остатки, как и того несчастного атлета, не вызывали бы у них никаких эмоций, кроме досады по поводу очередной неудачи. Никто бы не скорбел о тебе и не вспоминал. Твоя любовь к этим людям, твоя преданность им – не оправданны.

      – Твои мотивы мне понятны. Естественно. Но мне нужно подумать. Поспи пока.

      – Черта с два! – Вера скинула плед и резко поднялась.

      – Ты поспишь, – настойчиво повторил Пахом.

      И правда, голова у Веры закружилась, перед глазами начали лопаться какие-то разноцветные пузыри, а голова Пахома отделилась от туловища и закружилась в воздухе.

      – Ах, ты засранец! – проговорила она из последних сил, – Подсыпал мне что-то в чай…

      *10

      Смерть вовсе не печальна, печально то,

      что некоторые люди не живут вообще.

      Н.А.

      Антон никогда не вставал так рано по воскресеньям, как этим утром. Только по будням на работу – и то изредка. При этом не почувствовал ни сонливости ни похмелья. Он был полон какой-то новой светлой энергии и решимости разгадать вчерашнюю головоломку, он был пропитан чувством долга перед Верой. И хотя сейчас молодой человек уже вполне допускал мысль, что увиденное было лишь миражом, его не покидало твердое убеждение в том, что ему нужно почтить уход Веры по всем правилам.

      Выходя из подъезда, Антон посмотрел туда, где вчера ему привиделась Вера. Ночь была бесснежной и на месте где она стояла, старый снег все еще был примят. Следы были четкими и мелкими, как будто принадлежали животному или босому человеку, прошедшемуся по нему на цыпочках. Покачав головой, Антон решительно направился в сторону такси.

      В ближайшем церковном дворе было тихо и благостно. Из храма доносились приглушенные песнопения воскресной службы. Еще пару дней назад Антон, жизнь которого состояла преимущественно из работы, тусовок, секса и алкоголя, представить себе не мог, что окажется в подобном месте. Один и по собственной воле. Он чтил традиции, возил в церковь маму, крестил племянников, но сам по себе был далек от духовной жизни. На минуту им снова овладел страх: его заботы сейчас