Цветы незабываемые (сборник). Валентина Анисимова-Дорошенко

их он принимал на закуску.

      – Сегодня баня. Может, сходишь? Я уже натопила! Подожди полчасика, я первая схожу, пока не жарко. Посиди-покури!

      – Неэ-э-э… Я не пойду. Спасибо, конечно!

      Хозяйка уже намылась, высушила-уложила волосы, включила телевизор, когда кто-то позвал с улицы:

      – Зоя Павловна! Можно вас?

      По голосу узнала Электроника. Точно, это был он! Стоял у калитки с берёзовым веником под мышкой, в руке прозрачный пакетик, а в нём новый кусок хозяйственного мыла. Трезвый!

      – Вы не передумали меня в баньку пустить?

      – Решился всё-таки?.. Посиди чуток на лавочке. Я сейчас!

      Минут через пять женщина вернулась.

      – Я там полотенце повесила и халат Антошкин. Сына моего старшего… Ты всё своё в печку брось, пусть горит! Я тебе одежду дам, подберу что-нибудь из вещей сыновних. Они мне сюда кучу привезли того, что не носят. Вещи чистые, добротные. Не противься!.. Насекомые в голове есть?

      Электроник только кивнул.

      – Там баночка с мазью на подоконнике стоит. Я её для тебя купила, да предложить стеснялась. Ты в первую очередь голову намажь, пакет надень поверх, а минут через двадцать смой. После бани в дом заходи, поужинаем. Калоши утеплённые и носки шерстяные в предбаннике тоже для тебя.

      Электроник не поднимал головы. Потом достал из кармана непочатую бутылку, протянул хозяйке:

      – Это к ужину!

      В бане он находился около двух часов! Зоя не беспокоилась: пусть побалует себя, отогреет тело и душу. Что хорошее видел человек в последние годы?

      Уже был накрыт стол на кухне – по-домашнему.

      А кухня просторная: стол большой, диванчик даже стоит, напротив телевизор. Уютно, чисто, тепло!

      Громко хлопнула дверь! Зоя обернулась – из рук выпала рюмка на тонкой ножке, которую она в последний момент решила ещё раз протереть.

      Не обращая внимания на осколки, женщина не сводила глаз с Электроника. Он ли это?

      Коричневый халат был ему длинен, но так хорошо оттенял рыже-седые кудри, гладковыбритое лицо! Губы, щёки порозовели, стали детскими. А глаза…

      Такие беспомощные, светло-карие, почти рыжие… В них столько лучилось радости, что Зоя почувствовала умиление к этому большому мальчику. Такое умиление всегда обволакивало её своей нежностью, когда она наблюдала за детьми и стариками…

      – Вот это перемены! Сколько же тебе лет? И зовут как? Имя хочу знать, а не кличку!

      – Толя я. Анатолий… Анатолий Борисович Углов. Седьмого июня исполнится шестьдесят. Юбилей.

      Зоя слышала дрожь в голосе Анатолия. Будто говорил, а сам себе не верил! Потом она отодвинула стул, предложила присесть. Вдруг вспомнила про разбитую рюмку, кинулась убирать осколки.

      Электронику явно мешал халат: он его то и дело запахивал, одёргивал, поправлял.

      – Ты, Толя, иди в боковую комнату, надень нормальную мужскую одежду. На стуле лежит. Там и бельё есть. Я сама не люблю мужиков в халате – смешные они!

      Вернулся гость – рот до ушей! Опять похож был на ребёнка, которому очень обновка понравилась!