Рассветы над Вавилоном. Виктор Семенов

удалось.

      – Есть хочу! – вклинилась Валентина.

      Буров, повернувшись к ней, мягко произнес:

      – Придется еще немножко потерпеть, милая.

      – А сейчас она где? – не отступал пилот.

      – Кто?

      – Жена ваша. Бывшая.

      – В Москве. Она в Нариме работала, в мэрии, а потом ее в Москву позвали. На повышение.

      – Из Нарима в Москву? Провинилась? – скривился таксист.

      – Да, – иронично ответил Буров.

      Дело в том, что Нарим являл собой одно из трех экспериментальных пространств страны, где еще несколько десятилетий назад официально перестали бороться с коррупцией. Многовековая битва с этой напастью раз за разом заканчивалась ничем, и в итоге где-то в семидесятых прошлого века руководство решилось на смелый эксперимент. Выбрали три региона и легализовали в них взятки, но объявили пожизненное заключение за подкуп должностных лиц в любом другом регионе страны. И теперь любой чиновник мечтал рано или поздно, но все-таки оказаться в Нариме, где все законодательство было выстроено так, что уже и не приходилось ничего выдумывать – лишь пользуйся ясными, проверенными десятилетиями схемами.

      – Елизавета отработала в должности заместителя председателя имущественного комитета Нарима без малого четыре года и за это время стала миллионершей. Но, кроме всего прочего, она ведь очень четкий профессионал, и в Москву ее перевели именно поэтому. К тому же алчность была уже накормлена, и она потихонечку выходила из-под прессинга многовековой нищеты, отраженной в ее генетическом коде.

      – А вы?

      Пилот вновь проявил любопытство, и вновь вопрос был задан как-то не очень внятно.

      – Что я? – пришлось переспрашивать Бурову.

      – Ездили за ней?

      – Нет. Я Питер люблю. Она моталась. Да мы и развелись вскоре после ее перевода.

      – Почему?

      Давид задумался, а таксист, решив, видимо, что залез туда, куда не стоило бы, добавил:

      – Если, конечно, можно.

      – Ты понимаешь, она прирожденный дизайнер интерьеров. Такую красоту может сделать с нуля. Свет из тьмы. И главное, самой нравится. Ну вот и оказалась она между молотом и наковальней: изнутри долбит алчность и желание набить закрома, а снаружи муженек – не тем, мол, занимаешься. Она этот гордиев узелок и рубанула. Не в мою пользу.

      – Понимаю, о чем вы, – вздохнул таксист. – Я с женой тоже собачусь. Она все бубнит: сколько можно баранку крутить, займись своими курочками нормально…

      – Ты фермер? – спросил Буров.

      – Да, есть хозяйство. Люблю это. Но шоферить тоже люблю, черт возьми. Понимаете?

      – Да, – сказал Давид. – У моей – так же. Любила госслужбу. Дисциплина, аккуратность, соцпакет. Часто злилась: ты-то, мол, делаешь, что хочешь, а почему мне не даешь? Так и обменивались любезностями день за днем.

      – Добрались! – радостно воскликнул пилот. – Вон ваша «Миранда»!

      Он показал рукой куда-то вправо и аккуратно посадил машину. Ребята немедля выбрались из такси, а Буров на секунду