Рыцарь. Андрей Владимирович Смирнов

в сенях об оставленные там седла, рваная лоскутная занавеска мигом отодвинулась в сторону, и в сени проникла толика света. Оказалось, что это мой слуга поспешил проявить заботу о своем господине.

      – Темно тут, ваша милость, – доверительно сообщил Тибо.

      – Да уж…

      Пригнувшись (под низким потолком, не сгибаясь, свободно могла расхаживать разве что горбатая ведьма Рихо), я вошел в комнату. Сел на табуретку поближе к огню. Тибо устроился на лавке.

      Тут оказалось, что все присутствующие смотрят на меня. Видимо, мне следовало что-то сказать.

      Я сцепил кончики пальцев, посмотрел в пол. Подумал.

      – Память ко мне не вернулась, – сообщил я собравшимся. – Видимо, Господь Бог так захотел. Но кое-что я о себе понял… Так что все равно спасибо вам… эээ… госпожа Рихо.

      У Тибо вытянулось лицо. Девушка ахнула. Ведьма довольно закудахтала.

      Когда Рихо прекратила смеяться, я услышал:

      – Вот уж не думала, что когда-нибудь доживу до того, чтоб благородный франкский рыцарь меня госпожой назвал!

      Тут я сделал еще одно открытие. Надо было говорить то, что само собой приходило на язык, а не то, что, как мне казалось, следовало сказать – то есть казалось мне, Леониду Малярову!

      К примеру, фраза о Господе Боге ввернулась как-то сама собой. А вот вся благодарность, которую мог позволить себе сьер Андрэ по отношению к деревенской знахарке, заключалась бы в словах: «Спасибо тебе, добрая женщина».

      Вывод: впредь больше доверять рефлексам и бессознательным навыкам сьера Андрэ. И меньше – собственным представлениям о вежливости.

      – Шучу, – сказал я и зевнул: – Переночуем у вас.

      – Где изволите, благородный господин? На лавке? Али с Жанной на сеновале? – Старуха ткнула локтем в бок девке и захихикала.

      Я поглядел на Жанну. Та выглядела смущенной. Если ее умыть…

      Я снова зевнул и решил:

      – На лавке.

      – Ну, как знаешь, как знаешь, господин рыцарь…

      Я долго не мог заснуть. Пытался свыкнуться с мыслью о том, что мне теперь предстоит жить в мире ведьм, еретиков, индульгенций и рыцарей.

      Дотлевали угли в очаге. В углу что-то шуршало и попискивало. Наверное, это мыши. Рядом похрапывал Тибо. Душновато здесь…

* * *

      …Мне снился странный сон. Очень четкий и яркий. Мне снилось, будто я стою в высоком зале, своды которого поддерживают мощные тяжелые колонны. В зале царит полумрак. Воздух холоден и душен.

      Впереди – возвышение, на котором – нечто. Вокруг – люди в рясах.

      Я иду…

* * *

      …Проснулся я позже всех. Жанна куда-то ушла. Тибо тоже не было видно. Рихо хлопотала по хозяйству.

      В комнате было почти светло. Во-первых, благодаря единственному окну в правой стене, которое сейчас было открыто. Во-вторых, вследствие открытой входной двери и поднятой лоскутной занавески.

      Я еще раз зевнул.

      – А где Тибо? – спросил я ведьму.

      – Во дворе. Скоро придет.

      Через минуту в дом ввалился Тибо. В руках он держал груду свеженаколотых дров.

      – Доброе