Неприятнейшая неожиданность. Борис Владимирович Попов

отказался от сопровождающих, и бодро зашагал в сторону дома. Вдруг увидел стоящую ко мне спиной Забаву, ласково беседующую с двумя парнями.

      От невероятной и нехарактерной для меня ревности вскипела кровь в жилах. Я тут пытаюсь заработать на жизнь из последних сил, а она с неведомыми мужиками веселится! Молодцев просто поубиваю, жену буду держать в черном теле до конца жизни! Не брошу ни за что! Не дождется она этого никогда! Не дам вести разгульную и порочную жизнь.

      Навострил уши с усиленным волхвом слухом. Зазвучал хриплый мужской голос.

      – Ты, девка, не вздумай отчудить чего: попытаться убечь, или начать орать – свернем башку, как куренку!

      – Ой боюсь, боюсь, дядечки, – куражилась моя радость.

      Вздохнул с облегчением – богатырка просто забавлялась. Близилась расправа, примерно, как над медведем. Но если хоть один гаденыш схватится за нож убью сразу обоих. Милосердного и гуманного суда не будет, незачем им жить тварям!

      Наконец супруге эта игра надоела. Она ухватила насильников за воротники, подняла их, как котят, и от души так столкнула лбами, что аж хруст пошел! От впечатлений и невиданной женской заботы мужики сомлели, глазенки закатились. Хорошо, что еще не завыли, как попавший под раздачу к Забаве мишка косолапый.

      Моя радость заметила меня, налетела ураганом, стала обнимать и целовать.

      – Я тут тебя невесть сколько жду! А ты пропал и не появляешься. На вече женщин не пускают, издалека твое пение слушала. Потом вижу, в собор зашел. Махом вышел, пошел к князю. Думала, тоже быстро выйдешь. А тебя нет и нет. Отошла ненадолго, вот опять жду. А тут эти уроды подошли, стали ласки требовать, позабавили.

      Вот почему она мне не показалась, когда я с немецким купцом за причиндалами для операции ходил – отошла куда-то недалече.

      Рассказал ей, где пропадал.

      – И ты живого человека резал, и кишки из него вынимал?

      – Деваться было некуда, иначе помер бы паренек.

      – Какой ты бесстрашный! Я бы враз сомлела.

      Только я взялся гордиться своим невиданным бесстрашием, Забава ухватила меня нежными ручками и легко, как ребенка, закинула себе на плечи вместе с мешком. От такой отцовской ласки за последние пятьдесят лет успел отвыкнуть, и от общего бесстрашия ухватился за ее шею двумя руками.

      Сидор, от жадности, все-таки не бросил, и он стукнул игрунью-жену по груди.

      – Давай мешочек, а то еще уронишь, – ласково попросила радость моей жизни. Выпустил из ослабевшей ручищи большой кошель с изрядным для себя облегчением, и уцепился покрепче.

      Давно я такого страха не испытывал! Как бедные дети этого не боятся? Еще просятся на ручки!

      На любителей ласки, которых хотел освидетельствовать на предмет наличия жизни, даже и не взглянул. Самому бы тут уцелеть! Забавушка перешла на ровный и очень быстрый бег. Прежние заботы меня окончательно покинули.

      Глава 7

      У калитки ставшего уже родным дома, толклись несколько баб под вдумчивым