Олли Таймон. Алексей Кондрашев

помню, который из двух принадлежит тебе, друг Олли, – сказал Вейдок сокрушенно. – Что, если я продам случайно свой? Мне бы не хотелось продавать свои камни.

      Таймон усмехнулся.

      – Ну и жадина же ты, Вей. Впрочем, пока можешь побыть скрягой. До тех пор, пока не кончатся деньги и еда. Потом ты взглянешь на камни иначе, как уже не раз бывало.

      – Да ладно, Олли, не будь занудой!

      Потом они сидели молча. Таймон жевал. Вейдок наблюдал за птицами, кружащими над морем. Здесь было много птиц, казалось, побережье принадлежит им. Эта часть взморья была обезлюдевшей. Мареаполь лежал в двух днях пути вглубь материка, ближайший городок назывался Тилье.

      В Тилье не было ювелира. Великому Магистру пришлось изрядно побегать, прежде чем он отыскал купца. День в тюрьме оказался недешевым. Хоть волшебнику и вернули дорожную сумку, где по-прежнему лежала пара шерстяных носков, бутылочка со спиртом и мазь от ожогов, оставшаяся со времен, когда Вейдок нанялся учить господского сынка огненному заклинанию.

      Господенок так и не преуспел, да и не мог, потому что волшебного дара у него не было. Но его щедрый папаша заранее снабдил учителя и ученика всем необходимым. На всякий, как говорится, случай. Еще в сумке были старые записки Вейдока, сделанные на бари – свидетельство о тех годах, что прошли за университетской партой. Деньги из сумки бесследно исчезли.

      Еще были самоцветы. Спрятанные в шкатулку и заранее закопанные в саду одной престарелой дамы, камни оставались для двух друзей единственным источником средств. Денег за них купец дал мало. Он посетовал, что берет камни себе в убыток, и обработка обойдется ему много дороже их себестоимости. Вейдок не стал спорить, потому что отчасти купец был прав.

      Он зашел в первый попавшийся трактир, купил еду, а заодно расспросил местных жителей о землях, прилегающих к морю. Ему рассказали, что раньше в окрестностях Тилье жили только рыбаки, но пару лет назад промысел рыбы у этих берегов был запрещен указом Королевской Канцелярией Валинойского Королевства. С тех пор большинство жителей работает в близлежащих каменоломнях.

      – Люди недовольны, – сказал Вейдок. – Работа в каменоломне тяжела, многие тоскуют по морю. Некоторые рыбаки снимаются с насиженных мест и отправляются в другие края. Во всех бедах винят короля Леона и Канцелярию. Говорят, что происходящее – не более чем очередная прихоть монарха.

      Вейдок указал рукой в строну моря, где в согретой закатным солнцем дали виднелись несколько маленьких островов. Несколько островов окружали стоящие на рейде корабли с флагами, на которых виднелась геральдика Валинойского королевства. Чем ниже солнце клонилось к горизонту, тем больше вытягивались на воде тени, отбрасываемые кораблями.

      Олли с интересом разглядывал корабли с мачтами, поблескивающими в лучах заката.

      – Так уж и прихоть? – спросил он.

      – Я слышал это от мужиков в трактире, – ответил Вейдок. – Говорят, что один не в меру ловкий рыбак выловил из моря сетью кувшин, забитый по самое горло золотыми монетами. Якобы про это прознал местный нобиль и ретиво принялся