Дорога домой. Николай Иванович Липницкий

стали сворачивать, когда уже начинало смеркаться. Работники унылой массой потянулись к прорабской сдавать инвентарь. Наконец и наша очередь. Внутренне напрягшись, я шагнул через порог вслед за Димой, незаметно отпихнув локтем худосочного парнишку, сунувшегося третьим, и закрыв за собой дверь.

      Бригадир, развалившись на стуле, закусывал только что выпитый самогон бутербродом с салом:

      – Показывайте, доходяги. Не сломали инструмент? Сюда давайте.

      – Ага, – сказал Дима и, неуловимым движением обогнув стол, приставил лезвие сохраненного мной ножа. – Только вякни. Видел, как сучки от топора на делянке отлетают? Твоя голова так же отлетит. Если понял, кивни.

      Мужик кивнул, глядя на вас выпученными глазами. Я забрал ижевскую вертикалку, прислоненную к столу и снял со спинки стула патронташ.

      – Зови охранника. Только спокойно, – слегка нажав финкой на горло, сказал Дима. – Если он что-то заподозрит, нам терять нечего.

      – На что вы надеетесь? Вам не уйти, – прохрипел бригадир.

      – Не уйдём, так вас здесь, упырей, покрошим, – ответил я. – Зови!

      – Григорий! – крикнул бригадир.

      – Ась? – раздалось за стенкой вагончика.

      – Зайди, дело есть!

      – Ну что там ещё? – охранник неохотно зашёл в помещение и удивлённо ойкнул, увидев направленные на него стволы ижевки.

      – Тсс, – приложил я палец к губам. – Ружьишко-то отдай. И патронташ тоже. А теперь проходи поближе к своему корешу.

      Оставив за столом связанных друг с другом бывших хозяев, мычащих что-то сквозь самодельные кляпы, мы притаились возле выхода. Сдачу инвентаря контролировали только три охранника, один из которых сейчас связанный с кляпом во рту сидит в вагончике. Остальная охрана уже собралась поодаль возле задрипанного москвича и жигулёнка – семёрки, на которых обычно нас сопровождала. Из окошка прорабской было видно, как они передают по кругу бутылку самогона. А что, рабочий день подходит к концу, можно и расслабиться.

      – Дима, выскакиваем из дверей. Ты налево, я направо. Сразу открываем огонь по охранникам. Ты берёшь на себя вон того, что стоит возле штабеля. Я беру второго, возле бульдозера. Стреляем только по одному выстрелу, второй патрон не тратим, и сразу к седельному тягачу. Там второй выстрел и в машину. И работаем быстро. Не мешкаем.

      – Принял.

      – Тогда вперёд.

      Мы выскочили из вагончика и, почти одновременно, выстрелили по своим целям. Такого нашего появления никто не ожидал. Димка своего достал, а мой от неожиданности кувыркнулся за бульдозер, выронив ружьё и что-то вереща. Тот самый худосочный парнишка, которого я отпихнул локтем, метнулся к гусенице бульдозера и подхватил ружьё. Народ заволновался, но больше никто не решился на открытое действие. Мы побежали к КРАЗу и запрыгнули в кабину. Я уже закрывал дверь, когда в неё просочился парнишка, потеснил меня на сиденье и, высунув стволы в окно, жахнул дуплетом. В ответ так же раздались выстрелы. К нам бежали оставшиеся охранники, стреляя на ходу. Дима завел машину, повёл по просеке и, выскочив на просёлок, притопил на всю железку.

      – А вот и погоня, – проговорил Димка,