Дорога домой. Николай Иванович Липницкий

ро взвоют системы оповещения, предупреждая о том, что эскадрилья вошла в зону действия русских радаров систем ПВО. И распадётся строй, и каждый будет сам за себя, уворачиваясь от зенитных ракет в бешенной круговерти фигур высшего пилотажа и играя с судьбой в орлянку. Майор ВВС США Ричард Маккинли уверенно вёл свой Игл, совсем не рефлексируя о том, что сейчас у него под крылом висят не учебные боеприпасы, а боевая новейшая крылатая ракета JASSM. Уже на подлёте к границе, лётчик увидел вдали разрывы и грибообразные облака, встающие над землёй. Тактические ракеты с ядерными боеголовками своё дело сделали. Теперь их очередь. Высоко в небе перечёркивали черноту ночи межконтинентальные баллистические ракеты, устремляясь куда-то далеко в глубину территории. Ну, теперь русским точно не до них, успел подумать Ричард, когда взвыла система оповещения, и мир вокруг осветился ослепительной последней вспышкой.

      Тяжело израненная Россия сумела найти в себе силы и нанести ответный удар. К бойне подключились другие государства ядерного клуба, и на земле разразилась бойня, равной которой ещё не было. В ход шло всё. Открывались закрома и арсеналы, являя на свет божий такое оружие, о котором раньше в приличном обществе и упоминать было стыдно. И всё это ядерное, химическое, бактериологическое изобилие посыпалось на голову несчастному человечеству. Третья мировая война, которой столько лет ждали и боялись, длилась всего шесть часов, оставив после себя такие жертвы и разрушения, рядом с которыми потери первой и второй показались бы детским садом. Она не оставила без своего внимания ни один уголок мира, и на всей земле воцарилось безвластие и анархия. Человечество погрузилось в пучину хаоса.

      Над страшною бездной дорога бежит,

      Меж жизнью и смертию мчится;

      Толпа великанов ее сторожит;

      Погибель над нею гнездится.

      Страшись пробужденья лавины ужасной:

      В молчаньи пройди по дороге опасной.

      В.А.Жуковский

      Поезд задумчиво отстукивал километры по стыкам рельс. Как я не хотел ехать в эту командировку, а заставили. Вот сейчас дома пил бы кофе и смотрел по телевизору какой-нибудь сериал. С годами я всё больше и больше не любил покидать свою уютную квартиру, а командировки вообще выбивали меня из колеи. Я правдами и неправдами старался увильнуть от очередной поездки, перебросив её на плечи более молодых коллег, с радостью и энтузиазмом хватающихся за возможность поколесить по стране за счёт фирмы. Докурил последнюю на сегодня сигарету и вернулся из тамбура в купе. Попутчики уже спали. Я, пользуясь светом, падающим из коридора через приоткрытую дверь, тоже лёг на полку и заснул. Проснулся от того, что поезд стоял. В купе пробивались лучи раннего апрельского солнца, ещё не до конца разогнавшие темноту ночи. За окном простирались поля и ни одного намёка на станцию или полустанок. Вдали виднелся какой-то посёлок, к которому тянулась наезженная грунтовая дорога. Странно. И что же мы здесь встали? По вагону заходили пассажиры, так же, как и я, удивлённые незапланированной остановкой.

      – Может, пропускаем кого-то? – пробасил кто-то невидимый прямо за дверью.

      – Я давно не сплю, – отвечал ему второй, слегка шепелявя. – За это время можно было штук двадцать поездов пропустить.

      – Да точно я вам говорю, авария впереди, – вмешался женский голос. – Я так уже попадала. На путях товарняк с рельсов сошёл. Полдня стояли, пока пути расчистили.

      Соседи по купе тоже стали просыпаться и недоумённо выглядывать в окно. Я прихватил с собой полотенце, умывальные принадлежности и пошёл в конец вагона приводить себя в порядок. Отстояв небольшую очередь, наконец, был удостоен тоненькой хилой струи из-под крана в загаженном туалете. Кое-как умывшись и поскоблив щёки одноразовым станком, я вышел в коридор, где страсти уже начали накаляться. Особо активные пассажиры наседали на прожжённую и битую в боях с населением, утомлённую ненавязчивым родным железнодорожным сервисом, проводницу. И, кстати, неизвестно, за кем останется поле боя. Проводница умело отбрехивалась, к месту повышая голос или вставляя ядовитые реплики.

      – Что случилось? – поинтересовался я у парня в мрачной майке с логотипом ACDC, тоже с любопытством наблюдающего развернувшуюся баталию.

      – Электричество кончилось, – ответил он. – Электровоз дальше не едет. А что и почему, непонятно.

      Битва, наконец, закончилась с ничейным счётом, пассажиры недовольно расходились по своим купе, неся в руках кружки и термоса с кипятком, а проводница ускакала в штабной вагон к бригадиру за порцией новых новостей. Я тоже набрал кипяточку и уселся пить растворимый кофе с бутербродом из хлеба и ветчины. И чего нервничать? Всё равно когда-нибудь тронемся. Не будем же вечно торчать посреди степи. С соседями на удивление повезло. Маленьких детей в купе не было, да и вообще на весь вагон всего один ребёнок и того особо не слышно. Попутчики, как на подбор молчаливые, никто с расспросами не лезет и душу перед тобой не выворачивает. Обычное благожелательное сосуществование на одной площади купе. С возрастом начинаешь ценить тишину и одиночество,