Просветленные видят в темноте. Как превратить поражение в победу. Олег Гор

подошли к моему «Ниссану».

      Продать автомобиль можно, но сделать это быстро, за день-два, не выйдет, поскольку зарегистрирован он не на меня лично, а на мою фирму.

      – Нет, она нам пригодится, – брат Пон нежно похлопал автомобиль по капоту. – Забирайся, поехали, мне как раз нужно навестить друзей…

      Не задавая вопросов, я уселся за руль.

      

Я не волновался по поводу того, куда мы направляемся и где я буду ночевать.

      Отсалютовал выпустивший нас со стоянки охранник, мы покрутились по переулкам Пратамнака и направились в сторону центра: я поворачивал туда, куда мне говорили, перестраивался, когда надо, и не волновался по поводу того, куда мы направляемся и где я буду ночевать.

      В крайнем случае можно устроиться и в автомобиле: не очень удобно, но терпимо.

      Из состояния мертвенного спокойствия я вышел, когда осознал, что мы запарковались на Третьей улице и шагаем в сторону Сои Бокао, длинного извилистого переулка, сплошь утыканного гоу-гоу барами, массажными салонами откровенно бордельного свойства и мелкими гостиницами, где можно без проблем снять на ночь комнату с кроватью размера кинг-сайз.

      Едва приехав в Таиланд, я пару раз отрывался тут по полной, ну и потом водил на «экскурсию» приехавших в гости приятелей.

      – Здесь живут ваши друзья? – спросил я, ощутив легкий укол недоумения.

      Брат Пон и Сои Бокао – эти два явления просто не могут стоять рядом!

      – Не только живут, но и работают! – ответил монах, ничем не напоминавший в этот момент служителя Будды.

      К этому времени начало темнеть, загорелись вывески баров и гостиниц, на обочинах появились ярко размалеванные девицы на высоких каблуках и в коротких платьях – частью настоящие женщины, частью трансвеститы-катои.

      – Вот мы и пришли! – радостно заявил брат Пон. – Заходи, не бойся!

      В «Розовой кошечке», рядом с которой мы остановились, я не бывал никогда, но выглядела она как типичный паттайский бар – широкая стойка, где можно танцевать, стеллаж с батареей бутылок, длинные высокие столы и табуреты при них, тусклое красноватое освещение, зеркала во всю заднюю стену. И «девушки», а на самом деле юноши, – на высоченных каблуках, в лохматых париках под рок-звезд семидесятых, в коротеньких платьицах, с выпирающими силиконовыми грудями и гладко выбритыми ногами.

      – Сюда? – промямлил я.

      – Ага, – подтвердил монах и, затараторив по-тайски, шагнул внутрь «Розовой кошечки».

      Барменша, могучая, покрытая татуировками дама средних лет в жилетке и черном берете, лучезарно заухмылялась, а катои, радостно щебеча вполне по-женски, ринулись к брату Пону, точно дочери к вернувшемуся из командировки отцу.

      Ноги у меня ослабели, накатило острое желание ущипнуть себя, да посильнее.

      – Это мой друг! – заявил монах по-английски. – Он робок и стеснителен!

      И не успел я пикнуть, как меня подхватили под локотки и проводили в уголок, где и усадили спиной к стене. На стол передо мной шлепнулся стакан ананасового сока с трубочкой