Гримуар. Сокол во тьме. Ирина Кожина

чем озвучила просьбу:

      – Я хочу попросить тебя кое о чём. Когда Самаэль даст тебе очередной корм, мог бы ты меня позвать? – несмело посмотрела я на ребёнка.

      – Но зачем? – удивился Глеб. – Тебе не достаточно было прошлого раза? Мы так испугались, что чуть не умерли там…

      – Да, всё верно! – согласилась я, ощущая напряжение внутри. – Но я хотела бы кое-что проверить, – добавила я, не посвящая в детали коварного плана.

      – Хорошо! – легко согласился Глеб.

      – Что? И ты даже ничего не попросишь в ответ? – удивилась я.

      – Да, попрошу, – ответил он. – – Я хочу, чтобы об этом не узнал Самаэль.

      – Это само собой! – согласилась я и взъерошила ему волосы.

      – И ещё! – вдруг добавил Глеб.

      – Да? – напряглась я.

      – Я хочу конфет! – заявил мальчик.

      – Но разве у нас нет конфет? – округлила я глаза.

      – Нет! – замялся Глеб. – Я хочу конфет из мира людей. Говорят, они волшебные.

      Я вскинула брови.

      – В мире людей не бывает ничего волшебного, друг! – добавила я.

      – Бывает! – не согласился мальчик. – Если верить, что они волшебные, то они станут волшебными.

      – Ну, разве что ты так хочешь, – подмигнула я. – Но я могу достать тебе конфет и в нашем мире.

      – Нет, я хочу те конфеты. Пусть они напомнят родителей.

      Стало как-то грустно и тоскливо.

      – А где они, твои родители? – в итоге несмело спросила я.

      – Их больше нет. Давно уже, – спокойно ответил Глеб.

      Наступила тишина. И я решила сменить тему.

      – Но как же ты стал тенебрисом? Ты ведь ещё так юн, чтобы выбирать! – поинтересовалась я.

      – Самаэль сказал, что избрал меня для важной миссии. Раскрыл мои таланты и забрал к себе.

      – А что ты умеешь? Ты же не ведьмак, это точно, я бы почувствовала.

      – Я не боюсь холода, у меня горячая кровь. Господин сказал, что я очень пригожусь для этого. Он дал мне задание кормить то чудище…

      – Антопуа? – уточнила я, хотя прекрасно понимала, что речь шла о нём.

      – Да, именно, – тихо ответил Глеб. – Но ты же мне достанешь конфет, правда? – с надеждой посмотрел он.

      – Конечно, ты же ведь мой друг! – ответила искренне я. – Я принесу их тебе, когда мы опять пойдем в мир людей.

      – Обещай, что вернешься?!

      И хотя смысл в его словах был понятен: ребёнку нужны были сладости, я вдруг ощутила, что нужна кому-то, хотя бы ради конфет.

      На ужин я не пришла. Не хотела видеть никого, и даже Самаэля, который, вернувшись, не зашёл в мои покои. Злясь на всех во всем мире и думая о смерти близкой подруги, уснуть я не смогла. Мне не давала покоя мысль, как погибла Ника. Воображение рисовало различные картины её смерти – от быстрой до самой мучительной. Я представляла, как Самаэль пронзает её тело мечом, как душит в длинных бледных пальцах, передавая в объятья смерти. Я видела разные варианты кончины богини победы, которая не смогла победить собственную смерть. Это пугало меня, заставляло подыматься с кровати и ходить по комнате и снова ложиться в