Артикль №6. Яков Шехтер

больше. И если бы не море, то и приезжать сюда не стоило бы вовсе. Собственно я и собиралась поменять билет и уехать раньше, но свободных мест, увы, не было. И я стала убеждать себя, что как-нибудь перенесу эти оставшиеся три дня. Скоротаю их за чтением и раздумьями. Этим и занималась, когда на краешек скамейки присел Герострат.

      – Дмитрий Дмитрич! Мы с вами совсем заболтались. Уже поздно. У меня скайп с Кло через час, так что я пойду в гостиницу. Вы же найдете сами дорогу назад?

      – А Кло – это женское имя?

      – Ну да, только моё Кло предпочитает средний грамматический род.

      Герострат сокрушенно покачал головой и закрыл уши ладонями.

      Боже, он еще и гомофоб! – брезгливо подвела я итог и повернулась, чтобы поскорее уйти.

      Только бы спуститься без его помощи по этой сломанной лестнице. А я как назло боюсь высоты. Чёрт! Следующее, что я помню, это пыльный пол и ноющий затылок. Упала навзничь. Как странно, голова, оказывается, может кружиться даже лежа. Потом мягкие руки приподняли меня и, присев неловко рядом, Герострат бережно уложил мою голову к себе на колени и принялся гладить по волосам: «Ну что же вы, дорогая, меня так напугали? Побледнели, потеряли сознание! Придется мне проводить вас до гостиницы, не то я не усну».

      Расстались мы у входа в мой отель со странным названием «Биллиард». Расстались как-то уж слишком церемонно. И пока я поднималась на своих все еще ватных ногах на крутое крыльцо, фигура его растаяла в почти белой ночи.

      Наутро я решила узнать по местному телевидению, какая будет погода, брать ли зонтик. Но вместо обычных новостей на экране появился взволнованный диктор, объявивший, что отныне их район вместе с другими двумя близлежащими территориями торжественно возвращается в лоно Европы, а все жители автоматически получат новое гражданство. В последние годы такое происходило нередко, и потому я почти не удивилась. От моей бывшей родины отщипывались куски то поменьше, то побольше. Кто-то объявлял независимость, кто-то присоединялся к более сильному соседу. И в сущности, никто уже давно не обращал на это внимания. Ведь повседневная жизнь обычных людей при этом почти не менялась. Правда, иногда новые границы проходили, как в старой пьесе Мрожека, прямиком через гостиные. Но до тех пор, пока эта участь не касалась их лично, вряд ли кто-то задумывался о подобной опасности.

      На главной улице мне немедленно встретился бронетранспортер, нещадно крошивший и давивший и без того просевший асфальт. На здании горсовета меняли флаг, а названия кафе и магазинчиков спешно переписывали латиницей. Даже ломбард «Кокетка» уже зазывал новой, еще не просохшей вывеской «Pfandleihe Marlene Dietrich» с соответствующей офраченной и оцилиндренной картинкой.

      День был ветреный и пасмурный. Посидев на скамейке перед морем с полчаса, я совершенно замерзла и отправилась греться в ближайший ресторанчик, где меню тоже оказалось на неуклюжем