Деррида. Бенуа Петерс

преподавателем, «запасным кайманом», как его характеризует Режис Дебре. Но «Введение» к «Началу геометрии» произвело сильное впечатление на Этьена Балибара и его однокурсников. В этом же году Деррида читает три очень насыщенных курса по авторам, о которых Альтюссер почти никогда не говорит: в первом рассматривается «Мысль и движущееся» Бергсона, во втором – «Картезианские медитации» Гуссерля (сложная работа, к которой он дает запомнившийся слушателям комментарий), а последний называется «Феноменология и трансцендентальная психология».

      Что касается агрегации, Деррида в этот период придерживается той же доктрины, что и Альтюссер. Кем бы ты ни был – марксистом, лаканистом или структуралистом, на конкурсе лучше будет «собезьянничать»: важно овладеть специфической риторикой сочинения и большого урока, а не только тем или иным философским или политическим вопросом. Деррида сам настрадался от конкурсов, а потому может составить точное представление о том, что нужно делать, чтобы успешно их пройти. Но даже в этом деле кое-что начинает меняться. В 1964 году в комиссии по агрегации происходят перестановки: председателем теперь будет не Этьен Сурио, а Жорж Кангийем, а Жан Ипполит – заместителем председателя. Эта новая комиссия покажет себя намного более открытой к современным философам, к эпистемологии, феноменологии и даже к психоанализу и марксизму. В этих новых условиях обучение у Альтюссера и Деррида станет серьезным плюсом[330].

      Педагогические качества Деррида становятся тем более ценными, что накануне письменных экзаменов Альтюссер снова теряет трудоспособность. В апреле 1964 года он ощущает себя совершенно измотанным, «в своего рода интеллектуальной блокаде», «со всеми симптомами очень неприятной „жесткой“ депрессии». Покидая Школу на несколько недель, он спрашивает Деррида, не сможет ли тот «немного поддержать боевой дух ребят перед конкурсом… хотя бы просто болтая с ними»[331]. Альтюссер жалеет, что несколько месяцев жил невыносимой жизнью, и просит у Деррида извинения за то, что не нашел времени поговорить с ним иначе как на бегу.

      Ситуация в скором времени осложняется. Становится ясно, что Альтюссер вне игры как раз в тот момент, когда он более всего нужен студентам, готовящимся получить звание агреже. Деррида, несмотря на значительную нагрузку в Сорбонне и интенсивную работу над несколькими текстами, безропотно подхватывает эстафету. «Я больше не знаю, что со мной… у меня только что был сеанс лечебного сна, – пишет ему Альтюссер вскоре после письменных экзаменов. – Как дела у ребят? И как дела у тебя, ведь я без всяких предупреждений переложил на тебя эту тяжелую ношу, чего делать правда совсем не хотел». Альтюссера помещают в частную клинику в Эпине-сюр-Сен, где через несколько дней его можно навещать: «Я не осмеливаюсь сказать, что увидеть тебя было бы для меня истинной радостью, но это у черта на куличках… Искреннее тебе спасибо за все то, что ты делаешь, и спасибо прежде всего за то, что ты есть, такой, как есть»

330

Интервью с Режисом Дебре и Этьеном Балибаром.

331

Письмо Луи Альтюссера Деррида, 3 апреля 1964 г.