Деррида. Бенуа Петерс

Так что теперь все наоборот: Жаки пытается его успокоить, не желая «нарушать его покой»:

      Я уверен, что эти несколько недель отдыха пойдут тебе на пользу. Мне было грустно видеть тебя таким уставшим, потрепанным ветрами агрегации и администрации. Но через несколько недель – так ведь? – к тебе вернутся силы и ты появишься вновь, чтобы поддержать нас советами и самим своим присутствием в эти тяжелые моменты перед устным экзаменом или после него.

      Заговорив о своем собственном положении, Деррида поначалу притворяется безразличным:

      Каждый год накануне агрегации все примерно одно и то же. Я сам в неплохой форме, о чем говорят несколько пробных упражнений. Сочинение о Декарте очень хорошо принято Гандийаком (14,55 «на этот раз без щедрот» – sic). Объяснение Канта для Ипполита («мастерски и замечательно», что могло бы стоить «по меньшей мере 17» – resic). Я говорю это тебе не как маленький отличник, гордый своими хорошими отметками, – знаешь, в моем возрасте… но потому, что это меня успокаивает, возможно безосновательно, и дает мне чуть больше психологических сил перед экзаменами.

      Но он не может долго скрывать, насколько все это стало для него невыносимым:

      Увы, но я не могу больше гордиться похвалой Гандийака или Ипполита, я просто выпиваю ее как микстуру, как больной агрегацией, коим я стал. Боже мой, когда же я покончу с этой лагерной чушью? Философия – и все остальное, ведь есть еще и остальное и значит оно все больше, – страдает от этого экзаменационного плена, так что я рискую заработать какую-нибудь хроническую болезнь вроде твоей. Веришь ли ты, что когда-нибудь мы полностью излечимся?[170]

      С Мишелем Монори он, как обычно, более откровенен и не пытается скрыть своего недомогания. Мучаясь уже целую неделю от тяжелой ангины и еще больше от снедающей его тревоги, он пишет ему с больничной койки, выбирая слова, кажущиеся едва ли не предзнаменованием: «Я ни в чем не хорош, разве что в том, чтобы разбирать и заново собирать мир (и это мне удается все меньше и меньше)». Непосредственно перед письменными экзаменами Жаки, чтобы хоть немного набраться сил, уезжает с Робером Абирашедом в «Старую Давильню» – «небольшой замок возле Онфлера, который скромные филантропы предоставляют в распоряжение „утомленным интеллектуалам“». Он надеялся посетить Мишеля, который начал свою тяжелую воинскую службу в Динане, но понимает, что это было бы неразумно. «Если бы ты видел, в каком я состоянии, уверен, что ты бы на меня не злился. Эта побывка в Нормандии немного помогла мне, но я совершенно разбит и понимаю, что мне будет трудно держать удар на этих экзаменах»[171].

      Стресс конкурса ему определенно не подходит. Он снова на грани психического срыва. Письменные и устные экзамены агрегации на этот раз проходят без катастроф, но результаты он получает если не посредственные, то явно уступающие тому, на что ему позволяли надеяться подготовительные упражнения. Поздравляя Жаки с этим успехом, Люсьен

170

Письмо Деррида Луи Альтюссеру, 25 апреля 1956 г.

171

Письмо Деррида Мишелю Монори, без даты (май 1956 г.).