Собака в подарок. Сьюзан Петик

потом не рассказываю об этом никому.

      Рене стояла, потрясенная, оглушенная, вытирая жир с губ. Может быть, сразу повернуться и уйти? Господи, да она же только что пришла.

      Ладно. Один неверный шаг, и ты уже готова сбросить мужчину со счетов? Успокойся, дай ему шанс.

      Батч бочком вернулся на свое место и махнул салфеткой в сторону стула, стоящего напротив.

      – Проходи и садись. Надеюсь, ты не против, что я начал есть закуски. Ведь я дожидаюсь тебя уже давно.

      Рене кивнула и села. И кто теперь выглядит жалким?

      Подошла официантка и записала их заказ. Отметив про себя, что она слишком долго мешкала, Рене заказала себе первое попавшееся ей на глаза блюдо, в названии которого имелось слово «курица», после чего Батч, не удовольствовавшись корзинкой картошки фри и жаренными во фритюре свиными ножками, которые он только что съел, заказал сегодняшний дежурный ужин «Буббы»: шесть свиных ребрышек, карнитас, жареные кукурузные початки, салат из свежей капусты, зелень с сыром и бобами и еще порцию кукурузных оладий. Положив на стол запечатанное в пластик меню, Рене подумала, что ей нужно срочно вспомнить в деталях, как проводить восстановление сердечной деятельности и дыхания.

      – Итак, – сказал Батч, складывая руки на столе, – Уэндел твой папа.

      – Ну да, – ответила она, пытаясь совместить это ласковое слово с образом своего сварливого отца. – Кажется, мой отец и твой дядя…

      – Енох. Как в Ветхом Завете. Он брехун.

      – Ага. – Она кивнула. – Как бы то ни было, они думают, что мы двое могли бы хорошо провести этот вечер вместе. Поскольку мы оба одиноки.

      Батч перегнулся через стол и сощурил глаза.

      – Могу я задать тебе вопрос личного характера?

      Рене пожала плечами.

      – Конечно, можешь.

      – Что у тебя с волосами?

      Она подняла руку и осторожно потрогала свою прическу.

      – А что? Они что, где-то торчат?

      – Нет, я не об этом. Почему они розовые? – Он ткнул пальцем. – Вот здесь, спереди.

      – Ты говоришь о моей челке?

      – Ага. Я никогда такого раньше не видел. Ты сделала это нарочно?

      Рене сделала глубокий вдох, чувствуя, что ей становится все труднее и труднее улыбаться.

      – А что? Тебя это напрягает?

      – Думаю, нет, но, в общем-то, я предпочитаю, чтобы волосы у моих девушек были естественного цвета. – Он плотоядно усмехнулся. – На всех местах, если ты понимаешь, что я имею в виду.

      – А, – сказала Рене, беря в руку бокал с водой. – Спасибо, что сказал мне.

      Она сделала глоток и огляделась по сторонам. Хоть бы поскорее подали ужин.

      Когда еду наконец принесли, дела пошли значительно лучше.

      Курица, которую заказала Рене, оказалась нежной, как раз в меру подкопченной, капуста и горох были великолепны, а кукуруза, жаренная в початках, была ничуть не похожа на то уродство в кляре, которое она боялась увидеть. Что еще лучше, пока у него был набит рот, Батч оставался довольно терпимым собеседником. Их свидание вслепую, конечно,