Белый слонёнок с поднятым хоботом. Владислав Кетат

в девятьсот третьем году передал трофеи вдове, оставив уговоренную ранее часть украшений себе в качестве вознаграждения.

      – Теперь понятно, на какие шиши он магазин купил! – не выдержал Алексей. – До службы он был помощником приказчика, а после дембеля – бац и хозяин целого мануфактурного магазина!

      – Среди оставленных им вещей была и упомянутая выше статуэтка, – невозмутимо продолжил Зиновьев, – и мне очень хочется узнать, где она теперь.

      Алексей посмотрел на него с нескрываемым удивлением.

      – Не думаете ли вы, что эта вещь находится у меня?

      Зиновьев снова мерзко сощурился.

      – А она находится у вас?

      – Нет, конечно! Если бы у деда остались, хоть какие-то драгоценности, их бы неминуемо изъяли в семнадцатом году. Вы, наверное, не в курсе, но наша семья очень сильно пострадала в революцию. Всё же ведь отобрали – и дом, и магазин, сами еле ноги унесли… какие там драгоценности!

      Зиновьев посмотрел на Алексея тяжелым немигающим взглядом.

      – Никто не говорит о драгоценностях, Алексей Анатольевич. Речь идёт только о статуэтке. Фокус в том, что никакой особенной ценностью как ювелирное изделие эта вещь не обладает. Продать её на рынке нельзя. То есть, конечно, можно, но за копейки. Она сделана из обычного дерева, выкрашена в белый цвет и кое-где позолочена. Возможно, была инкрустация камнями или цветным стеклом, но вряд ли она сохранилась.

      – Тогда зачем она вам, если в ней нет никакой ценности?! – удивился Алексей.

      Подошедший официант забрал у Зиновьева пустой стакан, а у Алексея тарелку с недоеденной шарлоткой.

      – Не всё так просто, – сказал Зиновьев, когда официант удалился на значительное расстояние, – у нас есть основание полагать, что эта статуэтка является образцом тибетского искусства периода Пала-Сена и изготовлена в Непале где-то между десятым и двенадцатым веком нашей эры.

      Алексей удивлённо захлопал глазами.

      – Как вы смогли это определить, если никогда её в жизни не видели?

      – Всё просто, сокровища императрицы Цы-си задолго до ихэтуаньского восстания, то есть, событий девятисотого года, были каталогизированы, и эта вещица там довольно подробно описана. Лично у нас сомнений не остаётся – это именно то, что я вам сказал. Представляет музейную редкость и стоит хороших денег, если знать, кому её предлагать. Скажу сразу, вы сами вряд ли сможете это сделать, а если поможете нам её найти, получите неплохие комиссионные.

      – Образец тибетского искусства, говорите, – с сомнением проговорил Алексей.

      – Именно, – энергично закивал Зиновьев, – для буддистов же слон – весьма почитаемое священное животное. Индийская царица Майя узнала о скором рождении у нее сына, собственно Будды, во сне, в котором очаровательный маленький белый слон покрыл, пардон, вошёл в неё. Наш с вами слонёнок – это буддистская реликвия, причём очень старая. Для буддистов она что-то вроде Рублёвских икон для православных.

      Неожиданно