Свет иных пространств: опыт бинарного чтения. Сборник сербской поэзии. Иван Негришорац

ижной обложкой – возможность прочитать совсем новую книгу. Книгу, где слова и символы одного поэтического текста станут катализатором для скрытого смысла другого текста, обновляя его и приводя к такому ценному для восприятия поэтики видению.

      Поселить два поэтических мира под одной книжной обложкой – метафизический опыт. Поэзия – это всегда духовная трансформация. Неуловимая, необходимая, желанная. Поэзия – всегда игра в жизнь, сложная и утонченная, которая шаг за шагом приближает нас к исконной, забытой нами, но простой как аксиома истине: жизнь невозможно поймать в ловушку определений. Эта легкая бабочка убегает от логических фиксаций, от рациональных сетей, от сачков прагматизма. Но легко летит на сладкий мед поэтического воображения.

      Поселить два поэтических мира под одной книжной обложкой – уникальный шанс для читателя объединить два мира и, пропустив их через собственный фокус восприятия, получить единый цельный и целостный мир. Мир, где свет из отцовской хижины умеет светить далеко-далеко, освещая иные пространства.

      В стихах Селимира Радуловича вы можете ощутить безграничную свободу, отчетливо заметную в жестах радостной и легкой цельности монаха Андрея Рублева, что-то от атмосферы его открытого неба, силы лиризма и полноты выразительной силы искусства иконописи, эфирной композиции, которая приобретает еще большую возвышенность, когда вы понимаете, что находитесь в эпицентре того, что святой Макарий назвал пастбищами смерти.

      Поэзия Радуловича, окрыленная духовной верой, прославляет Господа. Один на один с хаосом нисходящей модернистской экзистенции, он открылся и предался без остатка великому библейскому слову, придерживаясь завета святого Григория, который велит не завидовать интеллигенции, притворно глядящей на Тайну Божию. Многие его произведения вдохновлены поэзией свт. Игнатия Брянчанинова.

      В современной сербской поэзии нет поэта, который бы в процессе творческого роста так сильно изменил свой образ как это сделал Иван Негришорац. От книг «Гнилое яблоко», «Ракляр», «Желудок» и «Союзы», которые, связаны и духовно, и семантически, и поэтически, до «Тайника», «Маяка» и «Каменных чтений» – таков путь поэта, которого сегодня отличает особая выразительность, сопряженная с лирической силой, и лёгкость исполнения самых утончённых поэтических произведений.

      Вобрав в себя лучшее из творчества Негришораца, сборник представляет сплав гротеска, фантазии языковых ассоциативных игр, плавное течение классического лирического стиха и молитвенный рокот.

Ирина Анастасиевич,доктор филологии,профессор Белградского Университета

      Селимир Радулович

      Свет из отцовской хижины

      Тень восьмого эона

      Молчальникам, что чаще молятся, чем дышат.

      Еще струилось и благоухало

      Весны дыханье. Бодрый, пробужденный,

      Я взглядом ясным мерил каждый лист,

      Теплом и светом солнечным взращенный.

      И как когда-то в детстве, что как сон

      Расстаяло, мне радость наполняла

      И мысли запоздалые, и сердце.

      Хоть я и знал, что тут, где дышим мы,

      Дышать другие будут люди

      И ревностную добродетель

      Дух сменит беспокойный.

      Тогда, блажен, познав печаль и горе,

      Я взял у Бога дар, сужденный мне,

      И осторожно, чтоб не согрешить,

      Промолвив слово в ангельском собраньи,

      Предался солнцу, что во мне рождалось.

      Я злых бежал, ведь с добрыми дружа,

      Знал, что приносят злые ветры злое слово.

      С пастушьим посохом, но, словно муза,

      В водовороте быстром трепеща,

      Я к утреннему свету поспешил,

      И терпкое испробовав вино,

      Потоком слов прикрыл начальный разум.

      Внимая дуновенью ветерка,

      Давал названье каждому цветку,

      Задумавшись, а будет ли полней

      И краше ризница Отца святого.

      Казалось мне, что, наступив на тень,

      В руке держу начало и конец,

      Ведь я промолвил о Небесном свете

      И видел – множеством очей – звезду рассвета.

      И я горел, и вот, перегорев

      Как пожелтевшая трава, в седины

      Покорно облачился, но с надеждой,

      Что, смертный, я иду тропой бессмертья,

      В восьмом эоне, не рожден еще,

      С повязкой на глазах, без сна,

      От трепета до дрожи; что ступаю

      Тропою муз и, воздуха алкая,

      В исконном страхе заново рождаюсь,

      Ведь завтра превратится во вчера,

      Вчера же, обернувшись, станет завтра.

      Коль ты не победишь, душа моя,

      Промолвив