Маленький незнакомец. Сара Уотерс

на добрые три четверти мили. А дальше, за едва видневшимся каменным забором Хандредс-Холла, нескончаемой перспективой простирались пастбища, пашни и нивы, тающие цвета которых сливались с дымкой горизонта.

      – Вам нравится вид, доктор Фарадей? – спросила миссис Айрес.

      – Очень. Когда построили этот дом? Наверное, в тысяча семьсот двадцатом или тридцатом?

      – Какой вы догадливый! Его закончили в тысяча семьсот тридцать третьем.

      – Ага! Кажется, я понимаю замысел архитектора: темные коридоры выходят в большие и светлые комнаты.

      Миссис Айрес улыбнулась, а во взгляде Каролины вспыхнула радость.

      – Мне тоже это очень нравится. Некоторым темные коридоры кажутся мрачноватыми… Но видели бы вы наш дом зимой! Хоть все окна кирпичами закладывай! В прошлом году два месяца мы кое-как перебивались в этой комнате. Притащили матрасы и спали здесь, точно бездомные бродяги. Трубы замерзли, генератор сломался, на крыше сосульки в три фута. Было страшно выходить из дома – того и гляди прибьет… А вы живете над своей амбулаторией, где прежде обитал доктор Гилл?

      – Да. Поселился там как его младший партнер, да так и не съехал. Дом простенький, но пациенты к нему привыкли, и холостяку он вполне подходит.

      – Доктор Гилл тот еще тип, правда? – Родерик сбил пепел с сигареты. – Мальчишкой раза два я у него бывал. Он показал мне огромную стеклянную банку, в которой держал пиявок. Напугал меня до смерти.

      – Ты всего боялся, – вмешалась Каролина. – Такой был трусишка! Помнишь здоровенную девицу, что служила у нас кухаркой? Мама, ты ее помнишь? Как же ее звали? Мэри, что ли? Ростом шесть футов два с половиной дюйма, а сестрица ее еще на полдюйма выше! Как-то папа велел ей примерить его ботинки. Он поспорил с мистером Маклеодом, что башмаки окажутся малы. И выиграл! А руки у нее были – это что-то! Белье она выжимала лучше всяких валиков. И вечно ледяные пальцы – точно сосиски из морозилки. Родди всегда плакал, когда я его пугала: мол, по ночам служанка пробирается к нему в спальню и греет руки под его одеялом.

      – Ах ты, дрянь! – хмыкнул Родерик.

      – Ну как же ее звали?

      – Кажется, Мириам, – задумчиво сказала миссис Айрес. – Мириам Арнольд. А сестру ее – Марджери. Еще одна наша горничная, не такая крупная, вышла за парня, который служил у Тапли; они уехали из нашего графства и где-то устроились шофером и поварихой. От нас Мириам перешла к миссис Рэндалл, но там не приглянулась и прослужила всего месяц-другой. Не знаю, что с ней сталось.

      – Может, пошла в душители? – предположил Родерик.

      – Или поступила в цирк, – подхватила Каролина. – Ведь у нас служила девица, которая сбежала с цирком?

      – Она вышла за циркача, – сказала миссис Айрес, – чем разбила сердце матери и кузины Лавендер Хьюит, которая тоже была в него влюблена. Когда парочка сбежала, кузина отказалась от еды и чуть не умерла. По словам матери, ее спасли кролики. Девушка могла устоять перед любым блюдом, кроме тушеного кролика, приготовленного матушкой. Мы позволили ее отцу выловить в нашем