Маленький незнакомец. Сара Уотерс

опух и воспалился.

      – Дело хреново, да? – глухо спросил Родерик, глядя на мои манипуляции с голенью и ступней.

      – Кровообращение нарушено, образовалось много спаек. Это плохо. Ничего, бывает хуже… Так больно?

      – Ох! Зараза!

      – А так?

      Родерик дернулся:

      – Черт! Хотите вовсе ее открутить?

      Я осторожно вернул ногу в привычное для нее положение и помассировал икру, разогревая отвердевшую мышцу. Затем через марлевые прокладки, смоченные в солевом растворе, пластырем прикрепил пластины электродов к голени. Родерик заинтересованно наблюдал за моими действиями. Я завершил настройку аппарата, и он совсем по-мальчишечьи спросил:

      – Конденсатор, да? Ага, понятно. А здесь, наверное, выключатель… Слушайте, а лицензия-то имеется? У меня уши не заискрят?

      – Надеюсь, нет, – ответил я. – Хотя моя последняя пациентка теперь здорово экономит на перманенте.

      Обманутый моим серьезным тоном, Родерик на секунду поверил, но затем впервые за сегодня, а может, и за все время посмотрел мне в глаза и наконец-то меня «разглядел». Улыбка разгладила его лицо, сделав рубцы почти незаметными. Он сразу стал похож на мать.

      – Готовы? – спросил я.

      Родерик скривился, окончательно превратившись в мальчишку:

      – Наверное, да.

      Я повернул выключатель. Родерик всхлипнул, нога его непроизвольно дернулась. Он засмеялся.

      – Не больно? – забеспокоился я.

      – Нет, просто покалывает… Теперь немного печет! Это нормально?

      – Абсолютно. Скажете, когда начнет остывать, я подкручу.

      Минут через пять-десять ощущение тепла стало неизменным, значит ток достиг своего пика. Предоставив аппарату самостоятельность, я сел во второе кресло. Родерик полез в карман за табаком и бумагой. Я не мог допустить, чтобы он вновь скручивал кошмарный «гробовой гвоздь», и мы угостились сигаретами из моего портсигара, прикурив от моей зажигалки. Родерик глубоко затянулся, прикрыл глаза и откинул голову, показав худую шею.

      – У вас усталый вид, – посочувствовал я.

      Родерик тотчас выпрямился:

      – Все нормально. Просто в шесть утра встал на дойку. Сейчас-то ничего, а вот зимой… Да еще этот Макинс, будь он неладен!

      – А что такое?

      – Жаловаться, конечно, грех, в эту чертову жару ему здорово досталось. – Родерик поерзал и нехотя продолжил: – Надои упали, трава сгорела, мы уже тратим корма, запасенные на зиму. Но Макинс требует массу всего невозможного, хотя сам не знает, откуда оно возьмется. Мол, это уже моя забота.

      – Что, например? – спросил я.

      – Ну вот, втемяшилось ему, что нужно устроить водопровод, – все так же неохотно ответил Родерик. – А заодно провести электричество. Говорит, даже если колодец опять наполнится, насос вот-вот сдохнет. Нужен новый. Кстати, и сарай ненадежен. Лучше бы его снести и поставить кирпичный. В таком сарае да с электродоилкой мы получим качественное молоко, и доходы пойдут в гору. Заладил как попугай…

      Он