Укротитель Хаоса на полставки. Алана Русс

О, да их у меня целый товарный поезд. Правда, далеко не все корректные и далеко не все позволено задавать старшему по возрасту и, скажем так, по ученому званию.

      – Ян Викторович, – как можно членораздельнее выговорила я, чем и зажгла ехидный огонек в мужских глазах, – вы пару минут назад попросили меня отправить вам реферат?

      – Да. Все верно.

      Значит, и впрямь не слуховая галлюцинация. Я развела руками.

      – Но как же…

      – Мы договаривалась, что вы отправите мне ее заранее, – вежливо улыбаясь, решил напомнить Бранов, – за день до семинара. Я помню, что у вашей группы он в понедельник, но все же решил загодя проверить вашу работу, чтобы время на корректировку осталось. Она ведь явно будет нужна. Тема, как-никак, не из простых.

      Я едва не села. Вот ведь благородный какой!

      Аспирант же тем временем обошел меня и с невозмутимым видом щелкнул электрический чайник на тумбочке, предварительно уложив пару купленных печеных сосисок на свой крохотный, заваленный разноцветными папками стол.

      «Пирожки ест, – нахмурилась я, провожая его взглядом, – значит и правда человек. Хотя, судя по поведению, нелюдь самый что ни на есть настоящий!»

      – Я знаю, что должна была отправить работу вам по электронке. Но лишь через неделю. Я ведь книжки пишу, помните?

      Бранов строго поджал губы. Нахмурился.

      – Помню. И даже имел неосторожность ознакомиться.

      – Ознакомиться?

      По спине пробежал холодок, и прохлада кабинета была вовсе в этом неповинна.

      – А вы, кажется, и не слишком-то шифруетесь, – сморщился аспирант, глянув на свою стремительно остывающую печеную снедь. – Так ведь, Мика Вэйв?

      Руки у меня затряслись, едва я только услышала, как он с насмешкой произнес мой псевдоним, придуманный для литературного сайта на пару с подружкой.

      Мое прозвище, приклеившееся ко мне с детства: Мика, и фамилия: Вэйв, как wave – волна по-английски. Я даже слоган для своей странички придумала: «На одной волне с любовью».

      Я развела руками. Понять в чем же кроется обман, никак не могла. Я и правда пишу. Пусть не совсем об истории, но пишу же!

      – Не понимаю, – протянула я, совладав с собой. – Я ведь пишу, а реферат подготовлю к следующей неделе, как и договаривались.

      – Ну нет уж, – жестом приказал мне замолчать Бранов, – договор был о том, что я даю вам чуть больше времени, чем всем остальным, по причине вашей, с позволения сказать, писательской деятельности. Вы сказали, что пишете об истории.

      Сердце, отбивая чечетку, куда-то в желудок ухнуло, но я продолжала недоуменно вращать глазами.

      – Пишете, – согласился аспирант. – Вот только не исторические романы, как вы смели меня заверять, а полнейшую ерунду.

      Выдвинув ящичек стола, Бранов достал тонкую книжечку в мягком переплете. Дорожное чтиво, но моя гордость. Моя отрада. Питательный субстрат для моих «наполеоновских мечт», как говорила мама.

      – Это же моя…

      – Ваша, ваша, – откинулся на стуле аспирант, с каким-то особо насмешливым видом