Трилогия о Фрэнке Брауне: Ученик пророка. Альрауне. Вампир. Ганс Эверс

солгать, раз это так нравится тебе?» – подумал он.

      Американец перестал сомневаться в себе. Но к его великой вере в себя присоединилась другая: вера в превосходство силы чужестранца. И он смиренно сказал:

      – Благодарю вас, доктор.

      – Не за что. Всего хорошего, Илия.

      – Почему вы назвали меня… Илией? – спросил, заикаясь, Американец.

      – Иди сейчас. Я объясню тебе это в другой раз.

      Едва Американец ушел, как в комнату вернулась, дрожа и задыхаясь от негодования, Тереза.

      – Я не хочу, чтобы он приходил сюда! Что тебе нужно от этого грязного Американца?

      Фрэнк пристально посмотрел на неё. Она вздрогнула и тихо, как бы извиняясь, добавила:

      – У него дурной глаз.

      Фрэнк Браун привлек её к себе, усадил на колени и положил её голову к себе на плечо. Затем быстро начал гладить виски. Она не сопротивлялась, а лежала, спокойно дыша, у него на груди. Он уколол её иголкой в руку; лицо её не выразило признаков боли. Он был доволен.

      Усадив её на стул, Фрэнк сел против неё на столе и задумался.

      «Как это удивительно! – думал он. – На вид я кажусь колдуном. А между тем я отлично знаю, что сила – не во мне, а в тебе, дитя моё! И если я сделаю что-нибудь с тобою или с этим дураком-Американцем, которого ты терпеть не можешь, то творить будет всё-таки ваша сила, а не моя. Наука говорит, что вы – больные. Но ваша болезнь – большая сила, и я хочу использовать её, как умею».

      Он проделал над девушкой несколько опытов: то давал ей приказания, то задавал вопросы, на которые она отвечала в желательном для него смысле. Наконец, ему надоело это занятие, и он разбудил загипнотизированную.

* * *

      Фрэнк Браун отправился к Американцу. Его встретила в саду жена последнего – крепкая, маленькая, круглая женщина. Показав на сарай, она благоговейно проговорила:

      – Мой муж там; он скоро вернётся.

      Она ввела гостя в дом, усадила его и долго болтала, пересыпая каждую фразу словами: «мой муж».

      Вдруг она испуганно вскочила.

      – Он идёт, – прошептала она, открыла дверь, поставила на стол свечу и незаметно вышла.

      Пьетро встретил Фрэнка мрачно и сдержанно. Он стоял с опущенной головой и смотрел на него со злобой и страхом.

      «Погоди, мой зверь. Я ещё научу тебя плясать», – подумал Фрэнк Браун и спросил по-английски:

      – Как дела?

      Мистер Питер вздрогнул, съежился, словно получил удар хлыста, и с кисло-сладкой улыбкой ответил:

      – Благодарю. Все в руке Бога. Я молю Его, дабы Он благословил моё начинание.

      – Бог не благословит твоего дела, – ответил Фрэнк Браун. – Он требует большего, чем пение и молитвы.

      – Чего же Он требует? – спросил подозрительно Пьетро Носклер.

      Фрэнк Браун положил руку на плечо Американца. Его голос звучал мягко, спокойно, но чрезвычайно убедительно, когда он заговорил:

      – Слушай, Пьетро Носклер! Бог ждёт от тебя чуда.

      С ужасом смотрел на него мистер Питер.

      – Я должен сотворить чудо? Я?… Но люди ведь не делают чудес!

      – Не греши! Прочти «Жития святых», – и ты узнаешь, что люди