Долгое эхо. Шереметевы на фоне русской истории. Адель Алексеева

моложе Анна, у нее две дочери, «Львовны». Однако – слава царю и Богу! – полюбился граф Анне Петровне. То ли своей моложавостью, силой, то ли известностью, и пришло к нему нежданное счастье, вторая молодость. Супруга почитала его, с гордостью говорила, что муж ее – самый важный человек в стране, что солдаты его любят, а народ обожает, что, где бы ни был, всюду он великолепен и наслаждается здоровою старостью своей и почестями, а благородство его, воспитанность и любезность всем известны.

      Однако то была лишь одна сторона дела, а другая открылась позднее: в отношении царя к Анне стало проскальзывать что-то резкое, грубоватое. Злые светские языки донесли графу, что была в молодости Анна Петровна в веселой компании царя, что, хотя и приходится ему тетушкой, вел себя с нею он отнюдь не как племянник. Хуже всего, что, когда родился первенец, Петр намекнул в письме Борису Петровичу: от тебя ли тот ребенок? Вновь оскорбление нанес государь, и опять оправдывался и терпел обиду фельдмаршал… Анна же стала избегать царских приемов, встреч с государем, а когда заходила о нем речь, поджимала губы и выходила из комнаты…

      Да, нерасторжимыми оказались связи царя и фельдмаршала даже «в женском деле». Одно дело – Анна Петровна, иное – сама государыня Екатерина, бывшая Марта Скавронская. Ведь это он, фельдмаршал, взял ее в плен в Мариенбурге, у пастора Глюка, и стала она жить у фельдмаршала – гадали все, в какой роли? – только Шереметев о том никому не докладывал.

      Меншиков разными посулами выманил ее, а потом подарил Петру. Царь приглянулся ей, и стала она его полюбовницей, а потом супругой надежной и возымела на государя влияние.

      Петр, Шереметев, Меншиков, Екатерина – все тайными узами связаны, хотя никогда о том не говорили, но помнили! Впрочем, царь более доверия проявлял к «мин херцу» – сердечному другу, Меншикову, чем к Шереметеву. Чем уж он заслужил его расположение? Остер умом и языком, сообразителен, однако… Ох, Александр Данилыч, много с тобой пройдено дорог, да только все в колдобинах. Не ведаешь еще ты тяжести власти, богатства. Не знаешь, что кто скоро на гору взбирается – тому высоко падать. Не ведаешь того, что только через кровь, через предков передается независимость от богатства, а власть денег коварна. Остережешься ли, безродный? Остановишься ли в излишествах, не занесешься? Как бы не кончил худо… Не рабом, а господином надобно быть у золота.

      ИЗ АРХИВА С. Д. ШЕРЕМЕТЕВА

      «…Во все время продолжительной службы чередовались отношения Петра к Шереметеву. Постепенно Борис Петрович перестал быть угоден Петру. Во-первых, года его уже были большие, и он не мог быть прежним неутомимым деятелем, всю жизнь не знающим покоя. Кроме того, он не мог за ним последовать в позднейших его уклонениях, как бы ни сочувствовал его первоначальным преобразованиям. Ведь на фельдмаршала много наговорено, но имя его было народно, и таковым оно осталось и для будущих поколений…»

Граф в «миланколии»

      Лютовали морозы зимой 1718 года без перерыва. Воздвиженский дом топили по три