Граф Монте-Веро. Георг Борн

Шлеве часто покорял такое сопротивление, он даже любил подобную борьбу – она распаляла его страсть.

      Маргарита ощутила в себе в эту минуту достаточно сил, чтобы защищать свою честь, и с безумным отчаянием отталкивала его от себя. Барона же забавляла эта борьба маленькой сирены и только разжигала его животную страсть.

      В комнате было совершенно темно. Позволяя Маргарите сопротивляться, камергер незаметно отступал все ближе к дивану – таков уж был его расчет! Злодей берег свои силы, чтобы потом совершенно завладеть изнемогшей девушкой.

      Маргарита не замечала его уловок. Вдруг не дав ей опомниться, камергер поднял ее, и она очутилась на диване. Крик отчаяния, невольная утрата сил последовали за неожиданными для девушки действиями. Барон торжествовал.

      Паучиха за стеной самодовольно улыбалась: она любила подобные проказы!

      Все усилия Маргариты высвободиться из объятий злодея, казалось, были напрасны, она почувствовала уже на своем теле дерзкую руку, слышала горячее дыхание, но вдруг в эту решительную минуту в ней проявилась неимоверная сила.

      Послышался громкий удар, вслед затем другой…

      Барон Шлеве ощутил, как вспыхнули его щеки, посыпались искры из глаз, голова закружилась…

      Он закрыл лицо руками, и Маргарита с такой силой оттолкнула его от себя, что он едва не свалился.

      В следующую минуту она, совершенно оправившись, стояла перед растерявшимся бароном. Руки маленькой сирены жестоко наказали его.

      – Змея, – прошипел он. – Я тебе покажу…

      – Оставьте этот дом или я позову на помощь, – громко и решительно произнесла Маргарита.

      – Думаешь, если тебе на этот раз удалось освободиться, то все уже позади, ошибаешься. Ты еще меня узнаешь! – проговорил барон, поправляя свой туалет, и взялся за шляпу. – Вы своим платьем загасили свечу, – сказал он громко. – Зажгите ее немедленно и посветите мне вниз!

      Маргарита с удивлением посмотрела на злодея; но она так глубоко презирала его, что не считала нужным что-либо отвечать. Паучиха исполнила за нее приказание; держа лампу в руках, она вошла в комнату.

      – Без свечки? Ай-ай! – произнесла она с гадкой улыбкой.

      Камергер указал на Маргариту.

      – Это дикая и бессовестная особа, – я ухожу!

      – Вы, кажется, сердитесь, господин барон? – спросила старуха. – Вам, вероятно, жарко, щеки ваши пылают. Боюсь, вы можете простудиться! Или это румянец от здоровья?

      – От здоровья! Впрочем, мой экипаж меня ждет.

      Камергер вышел. Паучиха светила ему.

      Внизу зазвенело, будто отсчитывали деньги.

      Оставшись одна, Маргарита после пережитого страха и волнения горько разрыдалась; в самую тяжелую минуту у нее проявилась такая решительность, что всякий на ее месте невольно бы ей позавидовал, но теперь ею овладело полное отчаяние и уныние, она поняла, в каких руках находилась.

      Но где искать выход?

      Боже, куда она попала?!

      Паучиха