Граф Монте-Веро. Георг Борн

руки! Лучшие в мире учителя, которых я пригласил для нее, посвятив ее в тайны науки, развили ее ум, но оказались не в состоянии развить ее сердце.

      – Мы понимаем вас, князь, но все-таки это не мешает пожелать вам найти человека, который был бы способен растопить ледяное сердце вашей дочери, человек этот должен быть магом и волшебником, так как княжна достойна прекрасного, возвышенного сердца! Граф Монте-Веро ждет чести быть представленным вашей очаровательной дочери!

      Король обратился к своей супруге, между тем как князь и Эбергард подошли к креслу молодой княжны. Она была высока, стройна и величава. Некоторая полнота и серьезное, холодное выражение лица делали ее старше – княжне Ольге минуло двадцать дет. Ее черные как смоль волосы украшала бриллиантовая диадема. У нее был высокий лоб, довольно тонкий нос и тот русский тип лица, который бывает особенно привлекательным. Но ее большие глаза смотрели на мир с гордой холодностью. Черные локоны ниспадали на ослепительно белую шею и плечи. Изумрудное ожерелье покрывало ее полную грудь, касаясь белого атласного платья. Юбка была подобрана белыми цветами, так что был виден ее белый атласный башмачок, украшенный изящной золотой пряжкой.

      Она улыбалась, беседуя с графиней Аренштейн, когда князь и Эбергард подошли к ней. Надо сказать, ее холодная улыбка удивительно шла к ее прекрасному лицу. Эбергард, взглянув на девушку, должен был сознаться, что без этого сурового выражения юная княжна считалась бы королевой красоты. Отец попросил у нее позволения представить ей графа Монте-Веро.

      Эбергард прочел на ее лице разочарование и неудовольствие, когда она обернулась к нему. Она холодно посмотрела на него, и глаза ее на миг остановились на богатой одежде и благородном лице графа; Эбергард поклонился.

      Король внимательно следил за всей сценой.

      Книжна не сочла нужным что-либо проговорить, хотя за ней было слово для первого знакомства.

      – Это небольшое беспокойство я причинил вам по желанию короля, ваше сиятельство! – произнес Эбергард звучным голосом.

      Княжна с удивлением проницательно посмотрела на графа.

      – Вы будто извиняетесь, любезный граф, и мне это кажется, простите, довольно странным, – проговорила гордая княжна.

      – Каждый кавалер обязан извиниться перед дамой, если замечает, что его присутствие вызывает у дамы досаду.

      Слова эти как-то странно подействовали на княжну: граф осмелился говорить с ней так, как говорил каждый кавалер с каждой дамой.

      – Простите, если столь обыкновенные вещи мне неизвестны, – проговорила княжна, саркастически улыбаясь.

      – То, что сделано без умысла, не требует извинения, – отвечал Эбергард коротко, но весьма вежливо.

      Княжна почувствовала, как в ней закипает раздражение, но она улыбнулась, – такого рода разговор был для нее в новость.

      – Колокольчик звонит, ваше сиятельство, позвольте мне поместиться позади вашего кресла.

      – Как кавалеру подле своей дамы, это благосклонность, которую…

      – Которую