Собрание повестей и рассказов в одном томе. Иван Тургенев

есть тоже и колдобины[12].

      – Однако же, если трава так сильна, – заметил Владимир, – так и грести нельзя будет.

      – Да кто ж на дощаниках гребет? Надо пихаться. Я с вами поеду; у меня там есть шестик, – а то и лопатой можно.

      – Лопатой неловко, до дна в ином месте, пожалуй, не достанешь, – сказал Владимир.

      – Оно правда, что неловко.

      Я присел на могилу в ожидании Ермолая. Владимир отошел, для приличия, несколько в сторону и тоже сел. Сучок продолжал стоять на месте, повеся голову и сложив, по старой привычке, руки за спиной.

      – Скажи, пожалуйста, – начал я, – давно ты здесь рыбаком?

      – Седьмой год пошел, – отвечал он, встрепенувшись.

      – А прежде чем ты занимался?

      – Прежде ездил кучером.

      – Кто ж тебя из кучеров разжаловал?

      – А новая барыня.

      – Какая барыня?

      – А что нас-то купила. Вы не изволите знать: Алена Тимофевна, толстая такая… немолодая.

      – С чего ж она вздумала тебя в рыболовы произвести?

      – А бог ее знает. Приехала к нам из своей вотчины, из Тамбова, велела всю дворню собрать, да и вышла к нам. Мы сперва к ручке, и она ничего: не серчает… А потом и стала по порядку нас расспрашивать: чем занимался, в какой должности состоял? Дошла очередь до меня; вот и спрашивает: «Ты чем был?» Говорю: «Кучером». – «Кучером? Ну, какой ты кучер, посмотри на себя: какой ты кучер? Не след тебе быть кучером, а будь у меня рыболовом и бороду сбрей. На случай моего приезда к господскому столу рыбу поставляй, слышишь?..» С тех пор вот я в рыболовах и числюсь. «Да пруд у меня, смотри, содержать в порядке…» А как его содержать в порядке?

      – Чьи же вы прежде были?

      – А Сергея Сергеича Пехтерева. По наследствию ему достались. Да и он нами недолго владел, всего шесть годов. У него-то вот я кучером и ездил… да не в городе – там у него другие были, а в деревне.

      – И ты смолоду все был кучером?

      – Какое все кучером! В кучера-то я попал при Сергее Сергеиче, а прежде поваром был, – но не городским тоже поваром, а так, в деревне.

      – У кого ж ты был поваром?

      – А у прежнего барина, у Афанасия Нефедыча, у Сергея Сергеичина дяди. Льгов-то он купил, Афанасий Нефедыч купил, а Сергею Сергеичу именье-то по наследствию досталось.

      – У кого купил?

      – А у Татьяны Васильевны.

      – У какой Татьяны Васильевны?

      – А вот, что в запрошлом году умерла, под Болховым… то бишь под Карачевым, в девках… И замужем не бывала. Не изволите знать? Мы к ней поступили от ее батюшки, от Василья Семеныча. Она таки долгонько нами владела… годиков двадцать.

      – Что ж, ты и у ней был поваром?

      – Сперва точно был поваром, а то и в кофи́шенки попал.

      – Во что?

      – В кофишенки.

      – Это что за должность такая?

      – А не знаю, батюшка. При буфете состоял и Антоном назывался, а не Кузьмой. Так барыня приказать изволила.

      – Твое настоящее имя Кузьма?

      – Кузьма.

      – И ты все время был кофише́нком?

      – Нет, не все время: был и ахтером.

      – Неужели?

      – Как

12

Глубокое место, яма в пруде или реке.