Метро 2033: Край земли-2. Огонь и пепел. Сурен Цормудян

в том и дело. С логикой у нас в стране было трудно. Зато эмоций сверх меры. Раздавать оружие там, где эмоции, это как курить на пороховом складе.

      – Идут, – сказал Цой. – Восемь человек.

      Жаров выдавил презрительную усмешку:

      – Вот как они нас боятся. Мы втроем, а их восемь человек сюда идет.

      – Дело не в страхе, – сказал Сапрыкин. – Просто они не дураки и понимают, что едва ли нас столько, сколько стоит на виду.

      – Миша с ними, – сообщил Цой.

      – И все-таки я не верю, что ты не знал про бомбу и про ее местоположение, – покосился на Евгения Анатольевича Андрей.

      – Если бы я знал, где эта чертова бомба, мне было бы легче ее нейтрализовать, чем стоять тут и составлять тебе, Андрюша, компанию.

      – А как нейтрализовать водородную бомбу, дядя Женя? – спросил Александр.

      – Да легко. Вообще, называть бомбу водородной не совсем верно. Она все-таки термоядерная. Водорода в ней нет. Есть адекватный заменитель. Дейтерид лития. Просто водород это газ, а для бомбы нужно, чтоб его агрегатное состояние представляло собой твердое вещество. Ну а обезвредить бомбу можно, уничтожив ключ детонатора, или сам детонатор. Без него вы едва ли сможете синхронизировать подрыв взрывчатого вещества настолько равномерно, чтоб этот подрыв одинаково со всех сторон давил на плутоний. Это слишком сложное устройство. Саму же бомбу неплохо было бы залить цементом или бетоном. В ней находится плутониевый триггер. По сути, атомная бомба небольшой мощности. Триггер служит для того, чтоб запустить реакцию синтеза легких элементов в более тяжелые. Взрывается плутониевый заряд, и каждая пара атомов дейтерида лития, что его окружают в бомбе, превращается в один атом гелия. При этом выделяется такое количество энергии, что… Впрочем, вы сами прекрасно помните тот день, когда такая штука взорвалась. И вы сами видите, справа от нас, остатки города, который оказался между двумя подобными физическими явлениями. Так вот. Сплав дейтерида лития может еще много и много лет лежать и не терять своих свойств. Специальная взрывчатка, которая обжимает плутониевый триггер и при взрыве вызывает критическую массу этого плутония, от которой он взрывается, тоже пролежит много лет. Но вот с самим плутониевым стрежнем совсем другая история. Он нестабилен. Каждый день, каждый час и каждую минуту от момента своего рождения, он испускает альфа-частицы, безвозвратно теряя их. Даже сейчас, пока мы болтаем. Он стареет, прямо как человек. Да, он и через сорок лет и через пятьдесят будет опасен, источая радиацию. Но к тому времени вспыльчивость своей юности он растеряет настолько, что его уже не удастся взорвать. А он в свою очередь не сможет продемонстрировать нам магию термоядерного синтеза. Так что, учитывая примерный возраст бомбы, через десять – двадцать лет она будет просто мертвецом. Опасным и заразным, но все-таки мертвецом.

      – Чего только не придумают, – проворчал Андрей. – Долбаные взрослые…

* * *

      – Только не надо этих ваших зубастых американских