Солнечный день, пасмурный вечер. Юлия Добровольская

отвлечься, я сказала:

      – Ты не простынешь?.. И вообще, может быть, неприлично ходить в таком виде перед мужем?

      – Ма… ты что… да мы дома голые ходим.

      – Как – голые?..

      – Так. Голые.

      – Совсем?

      – Голее не бывает.

      – Зачем?..

      – Нравится.

      – Что нравится? – Я искренне недоумевала.

      – Нравится смотреть друг на друга.

      Похоже, этот короткий диалог добавил выражению моего лица новую порцию растерянности.

      Ленка рассмеялась:

      – Ма! Что тебя так удивляет?

      Я села за стол. Я была окончательно обескуражена.

      – Ма, да что с тобой? Говори! Я не уйду, пока не скажешь, что случилось.

      Как уж у меня повернулся язык…

      – Я зашла в папину комнату несколько минут назад…

      – Ой… – Она опустила лицо. – Мы, наверное, сильно шумели? Ну извини…

      – Ну что ты! Мне просто неловко стало, вот я и…

      – А вы с папой что, не шумите разве?

      – Лена!..

      – Ма… Я сказала что-то неприличное?

      – Как ты можешь об этом так…

      – Мам! Но ведь это – жизнь.

      – Что значит – это жизнь? Это всего лишь маленькая часть жизни, предназначенная к тому же исключительно для продолжения рода…

      Ленка раскрыла рот.

      Дочь с детства была очень непосредственным ребёнком. Отцовские попытки привить ей строгие манеры не оставили ни малейшего следа на Ленкиной вольной натуре. Я всегда удивлялась и немного завидовала ей – так открыто смотреть и реагировать на жизнь, на мир, на людей, не выглядя при этом «невоспитанной»… Даже напротив – в её повадках было столько очарования, даже шарма.

      Я же с детства была застёгнута на все пуговицы – и буквально, и фигурально.

      – Девочка должна быть аккуратной, – говорила мама, и я не смела выйти из дому с невыглаженными лентами в косе.

      – Не сутулься! – Шлёпала она меня по лопаткам, и я держала спину в напряжении, словно аршин проглотила.

      – Умей владеть своими чувствами! – И я научилась сдерживать и смех, и слёзы, и все промежуточные эмоции.

      Мой муж был таким же полноценным результатом строгого воспитания. В продолжение совместной жизни он довёл дело, начатое нашими родителями до совершенства. Совершенные манеры – поведения, общения. Совершенство стиля – в одежде, в оформлении жилища. Никаких излишеств. Тем более – вольностей. Всё строго и отточено. Он любил отточенные фразы, жесты. Он набирался этого из книг и фильмов, реже – от окружающих: он предпочитал, чтобы окружающие перенимали у него то, что для него отточили благородные герои, признанные всем цивилизованным миром. Он вставлял отточенное ими в нашу жизнь, словно клише в форму.

      – Милая, как скоро ты вернёшься?.. Милая, я хотел бы предложить…

      Милая – это из Папы Хэма.

      Симфонические концерты мировых знаменитостей, премьеры спектаклей, о которых «говорят», вернисажи, бомонды – это из жизни цивилизованных