Осада Бостона, или Лайонел Линкольн. Джеймс Фенимор Купер

вот и все. А королю не повредило бы прийти и послушать, что здесь говорят, – это немножко сбило бы с него спесь, и, быть может, ему бы стало жаль народа и он не закрыл бы бостонский порт. Ну, перекрой он Узкий пролив, вода пойдет через Широкий! А то так у Нантаскета! Зря он думает, что бостонцы дураки и позволят каким-то парламентским указам лишить их божьей воды. Не бывать этому, пока на Портовой площади стоит Фанел-Холл!

      – Мошенник! – воскликнул офицер, начиная терять терпение. – Мы слишком медлим, уже пробило восемь.

      Дурачок сразу притих и ответил, глядя в землю:

      – Ну вот, я ведь говорил соседу Хопперу, что к дому госпожи Лечмир ведет много дорог! Так поди ж ты – каждый знает, что нужно делать Джэбу, лучше, чем сам Джэб. Вот теперь вы меня напугали, и я забыл дорогу. Придется пойти спросить старую Нэб. Уж кто-кто, а она-то ее знает!

      – Старую Нэб? Ах ты, упрямый осел! Кто такая эта Нэб и при чем она тут? Мало мне тебя!

      – Каждый человек в Бостоне знает Эбигейл Прей.

      – Почему ты вспомнил Эбигейл Прей, приятель? – раздался внушительный голос незнакомца. – Разве она не честная женщина?

      – Честная, да только бедная, – угрюмо возразил дурачок. – С тех пор как король сказал, что к нам в Бостон не будут посылать никаких товаров, кроме одного лишь чая, а народ отказался его покупать, теперь ничего не стоит найти пустой сарай, где можно жить до самых холодов. Нэб прячет свои товары на старом складе, и это очень прекрасное помещение, и у Джэба там своя комната, где он спит, и у его матушки тоже. А говорят, у короля с королевой их тоже две.

      Глаза слушателей невольно обратились к довольно своеобразной постройке, на которую указывал дурачок. Подобно другим расположенным на площади домам, это было невысокое грязное, ветхое и потемневшее от времени строение. Но, в отличие от других, оно имело треугольную форму и стояло на углу двух вливавшихся в площадь улиц. На каждом из трех углов его были невысокие шестиугольные остроконечные башенки с грубыми флюгерами, а между ними поднималась крута я черепичная крыша. По серым стенам тянулись ряды маленьких подслеповатых окон, в одном из которых мерцал огонек свечи – единственный признак жизни во всем этом угрюмом, мрачном сооружении.

      – Нэб хорошо, лучше, чем Джэб, знает госпожу Лечмир, – немного помолчав, продолжал дурачок. – Уж она наверно скажет, не велит ли госпожа Лечмир выпороть Джэба, если он приведет к ней гостя в субботний вечер. Правда, говорят, госпожа Лечмир такая безбожница, что может шутить, смеяться и распивать чай в субботний вечер не хуже, чем в любой другой[5].

      – Ручаюсь тебе, что нам будет оказан самый любезный прием, – отвечал офицер, которому уже порядком надоела болтовня дурачка.

      – Веди нас к этой Эбигейл Прей, – внезапно вскричал незнакомец, стремительно хватая Джэба за плечо и решительно увлекая его к низкой двери пакгауза, за которой они тотчас и исчезли.

      Оставшись на мосту вдвоем со своим слугой, молодой офицер минуту был в нерешительности,

5

Пуритане считали всякие развлечения в субботний вечер и в воскресенье грехом.