Волки траву не едят. Константин Стогний

к Маркину?», – размышлял Лавров. Председатель Следственного комитета РФ был здесь же, среди официальных лиц.

      «А толку? Мужик он, конечно, грамотный. Но что я ему скажу? Я, мол, думаю, что Артема убили фашисты Третьего рейха… Глупо… Эх, Лавров, опять сам. Думай, Витя, думай…»

      Виктор, конечно, отстоял панихиду до конца, и проехал на Новодевичье кладбище, и кинул три последние горсти земли, как положено, хотя, если начистоту, он давно уже простился с Артемом по-своему. Он считал, что траурные речи на похоронах в основном произносят те, кто к покойному не имел никакого отношения. По-настоящему скорбят молча… или плача. Но поскольку Виктор не плакал никогда, ему оставалось молчать.

      Другое дело – поминки. Они для того и существуют, чтобы поминать, говорить об усопшем. Поминки проходили в малоизвестном кафе, чтобы не привлекать особого внимания общественности. Здесь уже не было того пафоса, что у Дома литератора, потому что на поминки собрались самые близкие и те, кто окружали Артема каждый день – сотрудники редакции газеты «Особо секретно».

      Наконец настала его очередь говорить, и Виктор, налив себе немного обязательной по такому случаю водки, поднялся с места.

      – Друзья… да, я не оговорился. Сегодня мы все – друзья по несчастью. Артема нет… Нет с нами, но…

      Виктор на какое-то мгновение запнулся. Выдохнул. Ему действительно было трудно говорить, и все же он продолжил.

      – Вы знаете, лет пятнадцать назад Артем где-то услышал одну притчу, которая ему очень понравилась, и пересказал ее мне.

      …Умер некий человек. Все, как показывают про смерть в кино: плавный отрыв от земли, прощальный взгляд на свое тело, которого ему было жаль не более волоса, упавшего с головы… Затем темный коридор и ослепительное сияние, от которого стало так хорошо и спокойно. Мгновение спустя он уже шел вдоль берега реки Леты вместе с Богом. Впереди возвышались Врата рая. Но прежде чем войти в них, человек пожелал бросить еще один, последний взгляд на дорогу своей жизни.

      Оглянувшись назад, он увидел эту дорогу. И всю эту дорогу он отчетливо видел две пары следов. Одна принадлежала Богу. Вторая – ему. Но, к досаде своей, он отметил, что самым тяжелым и грустным дням его жизни соответствовала лишь одна пара следов. Второй же не было вообще. И тогда он спросил у Бога:

      – Господи, Ты обещал, что если я решусь следовать за Тобой, Ты будешь со мной всегда и не оставишь ни на мгновение. Но я вижу, что в самые горькие дни моей жизни Тебя не было со мной. Где же Ты был, Господи? Почему Ты покидал меня, когда я нуждался в Тебе более всего?

      В ответ Бог обнял человека и, улыбнувшись, сказал:

      – Сын мой, знай, что я любил тебя всегда и никогда не оставлял. Там, где видна лишь одна пара следов, там, где дни твои были полны отчаяния, я нес тебя на руках…

      Пронзительная речь Лаврова заставила замолчать даже самых болтливых, и теперь его голос отражался эхом.

      – Сейчас Господь взял на руки нашего Артема, чтобы уже не опускать на эту землю никогда. Светлая ему память!

      Они