История династии Романовых (сборник). Эдвард Радзинский

Голицын.

      – Я думаю, следует взять с них обет вечного молчания. Дать им по сто рублей и отпустить в отечество… У вас иное мнение, господа?

      Оба князя закивали, показывая, что у них то же самое мнение.

      – Да, еще… Остаются ее камер-фрау и слуги. – И она посмотрела на Вяземского.

      – Я читал показания камер-фрау, – с готовностью начал Вяземский. – Умственно слабая женщина. К тому же не доказано ее сообщничество с умершей авантюрерой. Кроме того, говорят, бедняжка не получала от нее давно никакого жалованья…

      – Отдать ей старые вещи покойницы, выдать сто пятьдесят рублей на дорогу. Отвезти немедля в Ригу и отправить в отечество, – сказала императрица.

      «Ну и ну! Будто завещание чье-то читает…» – сказал себе Голицын.

      – Всем остальным слугам, – продолжала все так же милостиво Екатерина, – выдать по пятьдесят рублей. И доставить их до границы, предварительно взяв с них обет вечного молчания. Все это оформить в указ, господа.

      «Хорош будет указ!.. Столько допросов, присяг, предосторожностей – и всех выпустить в Европу… Ничего не могу понять!»

      – У вас другое мнение, князь? – обратилась к Голицыну Екатерина.

      – Ваше императорское величество поступили, как всегда, милосердно и мудро. Я думаю, все указанные лица и дети их будут до смерти молить Бога за здоровье Вашего величества.

      – Ну вот… Что еще? – Она посмотрела на Вяземского.

      – Прошение графа Алексея Григорьевича Орлова об отставке, – печально ответил Вяземский.

      – Заготовьте указ Военной коллегии, изъявив ему наше благоволение за столь важные труды и подвиги его в прошедшей войне, коими он благоугодил нам и прославил отечество… Мы всемилостивейше снисходим к его просьбе и увольняем его в вечную отставку. И пусть Григорий Александрович Потемкин сам подпишет. Сие будет приятно обоим: они ведь давние друзья.

      В Петропавловской крепости.

      В камере Елизаветы – ворох платьев. Платья разбросаны повсюду – на кровати, где недавно она лежала, на полу.

      Ушаков стоял посреди моря туалетов с описью в руках, а Франциска фон Мештеде придирчиво рылась в вещах принцессы.

      – А где палевая робронда с белой выкладкой?

      – Что по описи было, то и отдаем, – терпеливо бубнит доведенный до изнеможения Ушаков.

      Наконец она отыскала робронду.

      И тотчас новый вопрос:

      – А две розовые мантильи? Одна была атласная… я хорошо ее помню… И кофточка к ней была тафтяная розовая…

      – Что по описи было, то и отдаем…

      Госпожа Франциска фон Мештеде выехала в Ригу в январе 1776 года, откуда благополучно прибыла в свое отечество – в Пруссию.

      В марте 1776 года покинули Россию Черномский, Доманский и слуга Ян Рихтер.

      Князь Лимбург благополучно женился и дожил до глубокой старости, окруженный бесконечным потомством.

      Князь Радзивилл помирился с Екатериной, с королем Понятовским и преспокойно доживал век в своем Несвиже, по-прежнему поражая гостей и соседей своими